— Оставьте их, — усмехнулся дон Федерико. — Один из них будет убит, а победитель нам нужен, чтобы уничтожать тараканов. Все будет чудесно, только не забудьте проверить, чтобы не было щелей в сетке от москитов над вашей кроватью. И затем, прежде чем одеваться, встряхните как следует свою одежду.
Меня часто кусали скорпионы, и ничего, не умер, — сказал, смеясь, старик.
Спал я хорошо и просыпался, вспоминая об ядовитых тварях, всего несколько раз, когда ящерицы или летучие мыши затевали слишком шумную возню около моей подушки.
На следующее утро мы встали рано, решив отправиться на поиски бальзовых деревьев.
— Ну-ка, встряхнем хорошенько одежду, — сказал Агурто, и пока он говорил, из рукава его рубашки выпал скорпион и моментально скрылся в щелочке в полу.
Сразу же после восхода солнца дон Федерико разослал своих людей верхом на лошадях поискать, нет ли где бальзовых деревьев, к которым можно было бы добраться по тропам. Наш отряд состоял из дона Федерико, Германа и меня. Вскоре мы оказались на поляне около огромного старого дерева, к которому нас привел дон Федерико. Оно намного возвышалось над другими деревьями и имело не менее 3 футов в диаметре. По обычаю полинезийцев, мы должны были, прежде чем срубить дерево, дать ему имя. Это дерево мы назвали «Ку», в честь полинезийского божества американского происхождения. Затем я занес топор и ударил по дереву так, что эхо разнеслось по всему лесу. Но рубить полное соков бальзовое дерево — то же самое, что пытаться разрубить колуном кусок пробки. Топор отскакивал от дерева, и я поработал не так уж много, когда Герману пришлось стать на мое место. Топор переходил из рук в руки, летели щепки, и пот лил с нас градом в душных джунглях.
К середине дня Ку напоминал петуха, стоящего на одной ноге и содрогавшегося от наших ударов. Но вот дерево качнулось и тяжело рухнуло на землю, ломая по пути ветви и небольшие деревья. Мы обрубили со ствола сучья и принялись уже было сдирать кору зигзагами, по способу индейцев, как вдруг Герман бросил топор, подскочил, прижал руку к ноге и закрутился в военной пляске полинезийцев. Из его штанины выглянул глянцевитый муравей, величиной со скорпиона, с длинным ядовитым жалом в задней части тела. Он был одет в такую же толстую скорлупу, как омар. Мы долго не могли раздавить его каблуком.
— Конго, — сочувственно заметил дон Федерико. — Эта маленькая тварь похуже скорпиона, но для здорового мужчины он неопасен.
В течение нескольких дней Герман чувствовал ломоту в теле, оно все как бы одеревенело, но это не мешало ему разъезжать вместе с нами верхом по джунглям в поисках больших бальзовых деревьев. Время от времени мы слышали стук и треск, а затем что-то глухо падало в девственном лесу. Дон Федерико довольно кивал головой. Это означало, что его индейцы-метисы повалили еще одно бальзовое дерево для плота. В течение недели к Ку присоединились Кане, Кама, Ило, Маури, Ра, Ранги, Папа, Таранга, Кура, Кукара и Хити — одним словом, у нас было двенадцать могучих бальзовых деревьев, получивших имена легендарных полинезийских героев. Эти имена появились на островах вместе с Тики из Перу, совершив путешествие через океан. Из джунглей мы выволокли блестящие от выступившего сока деревья на лошадях, а последнюю часть пути их протащил имевшийся у дона Федерико трактор. Он доставил их на берег реки к бунгало.
Однако полные сока сырые деревья были далеко не такими легкими, как пробка. Каждое из них весило безусловно около тонны, и мы горели нетерпением увидеть, как они будут держаться на воде. Мы подтащили их одно за другим к самому краю берега и привязали к концу каждого бревна трос, свитый из прочных лиан. чтобы при спуске на воду его не унесло течением вниз по реке. Затем одно за другим мы столкнули все бревна с берега в реку. Нужно было только видеть, какие фонтаны взлетели при этом в воздух! В воде деревья несколько раз перевернулись, а затем всплыли, погрузившись в воду лишь наполовину. Балансируя, мы прошлись по ним, и они остались в том же положении. Мы связали бревна прочными лианами, сорвав их с верхушек деревьев, и вскоре у нас было два временных плота, связанных между собой так, что один мог буксировать другой. Мы погрузили на плоты бамбук и лианы, необходимые нам для дальнейшей работы, и вместе с Германом прыгнули на первый плот. Нас сопровождали двое парней какой-то таинственной смешанной расы, с которыми у нас не было никакого общего языка.
Не успели мы отдать концы, как бурные массы воды подхватили наши плоты и стремительно понесли их вниз по реке. Огибая первый мыс на нашем пути, мы в последний раз увидели сквозь сетку дождя наших замечательных друзей; они стояли на берегу около бунгало и махали нам руками. Затем мы забрались под навес из банановых листьев, предоставив управление плотом нашим коричневым умельцам, которые с огромными веслами в руках расположились один на носу, а другой на корме плота. Они все время с удивительной легкостью удерживали его на самой середине бурного течения, и мы, танцуя по воде, неслись вниз. лавируя между затонувшими деревьями и отмелями. По обоим берегам реки неприступной стеной тянулись джунгли. Мы шли мимо деревьев с густой листвой, из-под которой выпархивали попугаи и какие-то неизвестные нам птицы с ярким оперением. Несколько раз мы видели аллигаторов, которые бросались в реку и скрывались в ее мутных водах. Но вскоре мы увидели еще более интересное чудовище. Это была игуана, колоссальная ящерица, чуть не в полтора метра длиной, с большим горловым мешком и гребнем на спине. Она лежала и дремала на глинистом берегу. Можно было подумать, что она спала здесь с доисторических времен. Ящерица не пошевельнулась, когда мы проплывали мимо нее. Рулевые дали нам понять, что стрелять не надо. Мы увидели еще одну игуану, но поменьше, около одного метра в длину. Она убегала по толстой ветви, свесившейся над водой. Почувствовав себя в безопасности, она улеглась, отливая синим и зеленым цветом, уставившись на нас своими холодными, как у змеи, глазами. Игуана не спускала с нас взгляда, пока мы проплывали мимо нее.