Маша подняла голову и посмотрела в окно. Сумерки сгустились, и снег за окном падал мягкими пушистыми хлопьями; казалось, он идёт из уличных фонарей. Правая рука занемела.
— Сочинение пишешь? — раздался сзади голос брата, такой резкий в тишине комнаты.
— Нет, сказку.
— О, круто. Я буду первым читать! Злые волшебники там есть?
— Есть волшебник Синепуп.
Миша фыркнул:
— Кто ж такими смешными именами злых волшебников называет!
Маша повернулась к брату и назидательно произнесла:
— Зло такое страшное, что надо иметь мужество смеяться ему в лицо. Ты, надеюсь, не весь чай выпил?
Маша сходила на кухню, налила себе чаю в другую кружку и сразу всё выпила, пока чай, чего доброго, снова не превратился в чернила. Вернувшись в комнату, Маша взялась за сказ-перо, чтобы записывать то, что разворачивалось перед ней, как сказочное полотно.
В предрассветных сумерках странная фигура продвигалась на северо-запад Лесогорья. Анна-Мария спешила уйти от замка, пока не рассвело. Но остаться совсем не замеченной ей не удалось. За ней наблюдали неусыпные глаза беркута Аквиля — хранителя горы Тум-Тум, самой высокой вершины княжества. Аквиль кружил над спешащим куда-то человеком и присматривался: походка и ритм движения — как у нашей княжны, но костюм… Костюм был похож на какой-то карнавальный наряд: под походным плащом мелькали высокие сапоги тонкой работы, капюшон был спущен, лицо было скрыто под намотанным вокруг шеи пёстрым шарфом, а на голове громоздилась шляпа, поля которой по-старинному широко разлетались вокруг высокой тульи.
— Ваша светлость, чтобы Вас не узнали, надо сменить походку, — произнёс Аквиль, невесть откуда появившийся перед княжной.
Анна-Мария немного смутилась, но потом, откинув шарф, с достоинством произнесла:
— Благодарю, благородный Аквиль! Всё ли спокойно в княжестве?
— О да, госпожа, посторонних не замечено.
Анна-Мария решила не замечать намёк.
— Вот и прекрасно. Надеюсь, нынче Вам никто и не встретится, особенно из княжеской семьи.
Когда Аквиль улетел, Анна-Мария ускорила шаг, по пути пытаясь идти то размахивая руками, то широко расставляя ноги. Как именно нужно шагать, чтобы быть похожей на юношу, она не знала, и вскоре бросила эти упражнения. Её занимал один-единственный вопрос: как попасть на остров Синепупа? Незаметно для себя, она произнесла этот вопрос вслух. И тут же из леса вышел её давний знакомец — инорог по имени Индиго.
— Я знаю, как тебе помочь, маленькая госпожа, — заговорил Индиго. — Есть один отшельник в Заветном лесу, я отвезу тебя к нему.
— Кто он?
— Не стоит быть любопытными к секретам других, верно? Садись ко мне на спину.
Опытная наездница, она легко запрыгнула на спину Индиго, и они помчались, убегая от зари, которая уже высветлила краешек неба над Лесогорьем…
Заветный лес оказался абсолютно тихим местом — как будто оба уха вдруг закрыли подушками или ватой. Индиго сказал, что ему нельзя долго оставаться в этом месте, здесь он теряет силу.
— Тут всего одна тропинка, и ведёт она как раз к дому отшельника. Прощай, моя маленькая госпожа!
И правда, довольно скоро Анна-Мария увидела приветливый коттедж, живописно расположенный у ручья, в тени пышных крон. В саду, вдоль грядок с помидорами, прихрамывал Старик и поливал кусты. Не оборачиваясь, он произнёс:
— Отвечу на твой вопрос, если загадаешь мне такую загадку, которую я не разгадаю.
Анна-Мария подумала: «Обычно отшельники загадывают загадки, а тут… Придётся самой придумывать!»
Загадка всё никак не придумывалась. Но вдруг её мысленному взору предстала картина того, как она в спешке засовывает копну отрезанных волос в наволочку… Анна-Мария прокашлялась и произнесла:
— Здесь то, что было моим, но никогда больше моим не станет, — и показала на мешок.
— Громче, громче говори, тут глухой лес, ничего не слышно…
Анна-Мария повторила загадку. Тогда Старик зашевелил губами и принялся ходить вокруг дома, слегка жестикулируя. Отшельник не торопился, и отгадывание продолжалось довольно долго, так что Анна-Мария уже много раз успела отругать себя за такую глупую загадку. Вдруг Старик остановился прямо перед ней и, хлопнув себя по бокам, заявил: