Однако благодаря этим зубчатым скалам, или, по-местному, "кекурам", мы пробились через зону кедровника и вышли на более пологие, уже близкие к вершине склоны с субальпийскими зарослями, где кучи снега и мокрые еще, как губка, альпийские луговины чередовались с группами цветущих приземистых ив (Salix Pallasii) и ярко цветущих рододендронов (Rhododendron chrysanthum).
На подъеме я невольно обратил внимание на то, что по окраинам снеговых залежей везде можно было видеть живые кусты ольховника, совершенно пригнутые снегом к почве и смерзшиеся с нею; теперь, по мере таяния, они понемногу поднимались и оправлялись, сильно отстав, однако, в развитии от своих более счастливых собратий, росших в стороне.
Самая вершина Бабьего камня имеет форму широкого, ровного купола с сильно выветрившимися и сглаженными выходами коренной породы. Сзади него глубокая, почти воронкообразная падь, в которой шумит исток речки Косогорчик, стекающий к северному краю Алешкиной тундры. С другой стороны небольшой ручей сбегает в Каримчину, а над ним высится очень большой, похожий на столб утес, которым гора в западном направлении и заканчивается, так как находящаяся за нею седловина вытягивается далее в хребет, отграничивающий с севера долину Каримчиной.
Правильный, весь белый конус Вилючинской сопки виден с вершины как на ладони, так же как и куполообразная Мутновская сопка. Восточный исток Паратунки, по-видимому, обтекает Вилючик с юга. Каримчина не сразу впадает в Паратунку, но течет некоторое время почти параллельно с ней. Красивая треугольная вершина Бархатной сопки кажется отсюда лишь передним зубцом хребта, идущего от нее к Вилючику и вплоть до него лишенного выдающихся вершин, хотя он и густо еще одет снегом. На самом Вилючике черны только немногие наиболее крутые скалистые гребни, спускающиеся вниз резко заметными извилистыми линиями, остальное сплошь бело. Даже на невысокой Горячей сопке сохранились еще среди деревьев большие пятна снега. Седловина за ней так низка, что сверху гора кажется изолированной, и не знаешь, не из-за нее ли течет речка, впадающая в Каримчину у ее западного подножия. Рукава и острова Паратунки проектируются, как на карте. Хорошо видно также вдали и Ближнее озеро, а под углом к нему и долина Дальнего, вод которого, однако, не видно; весь хребет между долиной Паратунской Быстрой и долиной Авачи кажется опаловым за дымкой паров.
Вершина Бабьего камня со всеми ее волнистыми уступами одета россыпью и ближе всего подходит к типу сухой альпийской степи или сухой тундры с группами приземистого кедровника; приземистые кустики рододендрона даже как будто вдавлены в густой покров из лишайников кладоний. Собственно Бабьим камнем называется не вся гора, а только восточный столовый уступ ее, так как снизу из долины эта скала заслоняет куполообразную истинную вершину.
Интересно, до чего здесь раскисают альпийские почвы, образовавшиеся главным образом из измельченной каменной россыпи при таянии снега. Все обнажения этой горы состоят, как и почвы ее, из легкого, местами ноздреватого, легко рассыпающегося на отдельные кристаллики очень светлого камня (андезита).
Спустились мы часам к 10 вечера, почти так же, как и поднялись, по осыпям и зарослям, иногда переходя на снег.
На следующий день, 25 июня, мы вернулись в Паратунские ключи, выяснив по дороге еще следующие подробности. Паратунка берет начало частью с Мутновской сопки, частью с Вилючика и, обогнув последний, принимает в себя слева значительный приток Поперечную, затем минует Горячую гору, принимает слева Каримчину и у устья последней отделяет влево же протоку Алешку, в которую затем впадают Косогорчик, Тополовая и Зайка, отчего и образуется так называемая Правая Паратунка, главный рукав этой реки. Правая Паратунка, идя у левого края долины, принимает затем в себя Якутский ключ и верхнюю Микижину, устье которой приходится почти прямо против устья Горячей речки, посещенной мною ранее на острове. Левая Паратунка, текущая у правого края долины, принимает справа, пониже Бархатной сопки, еще другую Тополовую и Быструю, т. е. ту небольшую р. Быструю, которая принимает в себя ранее исток Дальнего озера. Ниже моста и соединения обоих рукавов Паратунка принимает в себя еще сток Ближнего озера, а слева -- Хайковую, нижнюю Микижину и Быструю.
На Каримчиной есть еще на левом берегу ее, у подножия западной столовой скалы Бабьего камня, горячий песок и ближе него небольшое, но очень глубокое (провальное) озеро, а в верхнем ее течении большой водопад, к которому трудно подойти, так как река в этом месте сжата в узкой трубе из крутых скал.
Вернувшись в селение, мы застали там Л. Г. Раменского, который, закончив свои экскурсии в Тарьинской бухте и на Ближнем озере, переселился теперь в Ключи и предпринял, как и было условлено, детальное исследование Паратунской тундры с бурением.
Второй, более значительной экскурсией было восхождение на гору Зайкин мыс, которое мы предприняли с Савичем 28 июня в сопровождении Н. Корнилова. Мы пересекли увал и подошли к подножию горы близ крутой снежной долинки, бороздящей хребет, как раз там, где он переходит в покати Зайкиного мыса. Хребет этот начинается у Микижинского озера небольшой конической вершиной; вначале он покрыт березняком и зарослями ольховника доверху. Местами на его гребне березы стоят поодиночке одна близ другой, как часовые. Подъем на него легок лишь там, где выдающиеся ребра его одеты березняком, так как на более ровных склонах всюду непролазная чаща ольховника. Мы начали подъем именно по такому ребру с березняком и здесь наткнулись на целую заросль одного из немногих своеобразных камчатских растений -- крупную орхидею (Orchis kamtischatica {* Так в источнике переиздания -- Прим. ред., 2008 г.} Lindl.), толстые, густо облиственные стебли которой достигают 1 1/2 арш. в вышину.
Поднявшись еще до места, где лес стал редеть и близка уже была чаща ольховника, мы спустились в узкую падь на снег, так как по нему идти вверх всего легче. Снег здесь всюду своеобразно изборожден выбоинами и ступеньками и покрыт где черными кучками, где просто слоем или налетом вулканической дресвы еще с марта 1907 г., так что снег этот, вероятно, выпал и слежался ранее этого. Под толщей снега протекает ручей.
Выбравшись на гребень хребта, мы попали в цветущие заросли золотистого рододендрона (Rhododendron chrysanthum) с примесью красного камчатского рододендрона, а также в заросли голубики и брусники и приземистые группы и заросли альпийского кедровника. Мартовская дресва 1907 г. и здесь причинила страшные опустошения, благодаря чему заросли дали местами лысины, одетые только толстым слоем ее.
Заросли гребня, по которому мы постепенно поднимались и где прекрасно развит пояс субальпийских кустарников (его здесь можно назвать также поясом слаников {* Здесь и далее слово "сланик" употреблено в значении "стланник" -- Прим. ред., 2008 г.}), чрезвычайно резко делятся на два лагеря. По крутому утесистому склону, обращенному к Паратунке на NO, -- сплошь чистый кедровник, тогда как склон, обращенный к внутренней пади, рассекающей гору на два отрога, воды которых текут уже в р. Паратунскую Быструю, и освещенный с SW, одет вересковыми тундрочками с редкими лишь группами слаников. Местами земля по мелкой каменной осыпи сплошь одета густым ковром плотно прижатых к почве азалей (Loiseleuria procumbens), с обильными ярко-розовыми цветочками, и густыми туфами диапенсии (Diapensia lapponica). Пейзаж интересен еще тем, что сильный дующий здесь ветер колышет заросли кедровника, как поле ржи, и пригибает их к земле.
За этим гребнем открывается обширный амфитеатр с большим снеговым полем и глубокой на середине чашей (жители так и говорят: "чашей"), теперь еще почти доверху наполненной снегом. В амфитеатре летом тундра и невидимое теперь из-за снега озерко; в нижней части амфитеатра пробиваются субальпийские луговины, характерные по смеси чисто альпийских растений с растениями лесного пояса (только травы).