Эмир затрепетал от алчности, ибо он знал, что, согласно данному ему описанию, расходы превышают тысячи динаров. /128/ И он разрешил ему это и назначил ему счетовода, который учитывал каждую трату, большую и малую. Человек принялся за свое строительство, отдавая ему все свое внимание и прилагая все силы, и был полон рвения, стремясь лично угодить Аллаху всемогущему и великому и дать ему хороший заем[202]. Счетовод же заполнял свитки своими подсчетами, а эмир с вожделением смотрел на то, что у него выходило, надеясь заполучить в свои руки огромные средства по окончании строительства по плану, упомянутому ранее, при описании колодца Земзема и его купола. А [когда это произошло] и совершившему эти траты не оставалось ничего другого, как прийти утром, чтобы подвести счета и предложить равную сумму, место, где он был, стало пусто, а сам он стал подлежащим (к глаголу) «был»[203]. Ночью он сел на верблюда, а утром эмир стал заламывать руки и бить себя в грудь, ибо он не мог найти для здания, возведенного в святилище всевышнего Аллаха, предлога, который позволил бы ему его заменить, или повода его разрушить. А тот человек получил вознаграждение, с помощью Аллаха, за свою хитрость и украшение для своего будущего жилья. «Если Вы пожертвуете что-нибудь, Он заменит это. Он — лучший из дающих удел!»[204]. История этого человека и эмира беспрестанно передавалась из уст в уста, изумляя и удивляя всех, и каждый, пивший благословенную воду, молил за него Аллаха.
Месяц раджаб [20 октября — 18 ноября 1183 г.];
когда Аллах позволил нам участвовать в его благословении.
Его молодой месяц появился в ночь на четверг, соответствующий 20 октября, по свидетельству большого числа паломников, «соседей Аллаха», и шарифов, жителей Мекки. Они сообщили, что видели его на пути умра, у горы Куайкиана и у горы Абу Кубайс. Их свидетельство было подтверждено перед эмиром и кадием; но никто из святой мечети его не видел.
Для жителей Мекки этот благословенный месяц является временем наиболее величественных церемоний, их самых больших праздников. Они никогда не пренебрегали этим, ни прежде, ни в наши дни. Обычай этот передавался от предков к потомкам и восходил /129/ ко временам язычества. Ибо они называют его «удаляющим острие» [копья], так как в нем запрещено сражаться. И он — месяц Аллаха, «глухой», как сообщается о нем в хадисе о пророке Аллаха — да благословит его Аллах и приветствует!
А умра, совершаемая в раджаб, у них — сестра вакфа[205] в Арафате, ибо они празднуют в нем праздник, о подобном которому не было слыхано. Люди спешат на него изо всех ближних местностей и собираются в столь большом числе, счесть которое может только Аллах, всемогущий он и великий. Всякий, прибывающий в Мекку, наслаждается зрелищем, которое он вспоминает с удивлением и восхищением. Мы были там свидетелями того, что невозможно описать. Главное в нем приходится на ночь, в которую восходит молодой месяц, и утро, следующее за ней. Подготовка к нему начинается за несколько дней. Мы дадим краткое описание того, что мы видели.
После полудня в среду, в вечернее время, когда ожидают появления молодого месяца, мы увидели, что улицы и переулки Мекки заполнены паланкинами, укрепленными на верблюдах и закрытыми, одни из них различными шелковыми материями, другие — тонкими льняными, сообразно достатку и благосостоянию их владельцев. Каждый стремился к изысканности и заботился об этом по мере своих возможностей. Все направились в ат-Таним, место сбора совершающих умра. Затем эти паланкины влились в узкие переулки и кварталы Мекки, а верблюды под ними были украшены различными украшениями. И хотя они не были жертвенными животными, они были увешаны великолепными полосами украшений, шелковых и других; иногда покровы, находящиеся на паланкинах, опускались до самой земли.