Если бы красноречивейший из присутствовавших в собрании взял на себя труд прочесть по порядку один за другим названия стихов, произнесенных чтецами, то он не смог бы это сделать. Как же смог этот [проповедник] расположить их в импровизации столь быстро и превратить их в превосходную проповедь? «Колдовство ли это, или вы не видите?»[288]. Но, рассказывая, не отклоняйся от моря[289], чтобы не было расхождения между описанием и истиной. Затем, закончив свою проповедь, он перешел к трогательным увещаниям и показал чудеса красноречия, вызвавшие страсть в сердцах и воспламенившие души, так что поднялся шум, в котором вопли перемежались с рыданиями. Некоторые кающиеся испускали крики и падали перед ним, подобно мотылькам, устремляющимся к лампе. Каждый своею рукой протягивал ему прядь; тот отрезал ее, затем проводил рукой по голове этого человека, призывая на него благословение.
/222/ Некоторые из них падали в обморок, и их уносили на руках. Мы видели, как при этом души наполнялись раскаянием, предвещая смятение в день Страшного суда. Если бы мы не скитались по морским просторам и не блуждали по голой пустыне, то не смогли бы присутствовать ни на одном из собраний этого человека, что было для нас выгодной сделкой, успешной и целительной. Хвала Аллаху, даровавшему нам встречу с человеком, который благодаря своим достоинствам мог тронуть камни и которому не может быть равного!
Во время собрания число вопросов увеличилось, записки летели к нему, а он во мгновение ока давал ответ. Польза, которую приносили вопросы, иногда была самым главным на этих прекрасных собраниях. Награда в руках Аллаха, который дает ее, кому хочет. Нет бога, кроме него! Затем мы присутствовали на втором из его собраний, рано утром в четверг 11 сафара [24 мая 1184 г.], у ворот Бадра, на площади, над которой возвышаются дворцы халифа и его беседки. Упомянутое место относится к халифскому гарему; проповедник вхож туда и там выступает, так что его слушают в своих беседках халиф, его мать и другие [обитательницы] гарема. Открыли дверь и для простого народа, и люди вошли в это место, заранее устланное циновками. Собрания его в этом месте происходят каждый четверг.
Мы поднялись рано утром, чтобы присутствовать на собрании, и сидели здесь, пока не пришел этот ученый муж-проповедник и не поднялся на кафедру. С его головы свисал тайласан в знак уважения к святому месту. А чтецы (Корана) уже выстроились перед ним на поставленных для этого возвышениях и поспешили в одно время начать чтение. Они увлекали людей по своему желанию и тревожили их по своей воле. И из глаз присутствующих сразу же полились слезы.
Когда чтецы закончили свое чтение, в котором мы насчитали девять стихов из различных сур, он начал свою блестящую, превосходную проповедь. Он использовал в ней последовательно начала стихов, и проповедь шла своим чередом согласно рифме последнего стиха, по порядку, до ее завершения. Последний стих был: «Аллах — тот, который дал вам ночь, чтобы вы покоились в течение нее, и день /223/ для того, чтобы смотреть. Поистине, Аллах — обладатель милости для людей»[290]. И он подчеркнул этот «син» (в слове «людей»), и сделал это очень красиво. Этот день был еще более удивительным, чем предшествующий. Затем он начал хвалу халифу, молясь за него и его мать, которую он называл «благороднейшей завесой» и «утешающей милостью». Затем его увещание пошло своим чередом, импровизированное, без обдумывания.
При этом его речь сочеталась со стихами, которые были по порядку зачитаны еще раз; и глаза тогда увлажнились слезами, а души раскрыли тайну их сокровенных желаний. И люди устремились к нему, сознаваясь в своих прегрешениях и выказывая свое раскаяние. Души и умы были расстроены, смятение и волнение усилились. Люди не имели более возможности владеть собой, не могли судить разумно, не находили в себе выдержки. Затем на этом собрании имам стал читать стихи, воспевающие мучительную страсть к женщине, дивной нежности, которые разжигали любовь в сердцах; их любовная тема перешла в аскетическую. И последние слова, которые он произнес, когда собрание раскрыло весь свой скрытый смысл и стрелы его речи достигли врага, были следующие:
Он не переставал повторять эти слова, и сам подвергся их воздействию. И слезы почти не давали словам выйти из его уст, пока он не лишился голоса и не поспешил встать и в смущении сойти с кафедры. Он наполнил сердца робостью, оставив людей у тлеющих углей [костра его страсти]; они проводили его со слезами на покрасневших веках. И некоторые из них разрыдались, другие поверглись в пыль. Какое собрание! Какое поразительное зрелище! И как счастлив тот, кто видел это! Аллах позволил нам извлечь пользу из его благословения и поместить нас среди тех, кого коснулось его милосердие, по его милости и доброте!