Тепло и запах его мамы мгновенно успокоил ребенка, и его рыдания начали утихать. Он икнула, когда оторвался от матери. Габриэль указал на телевизор, и женщина повернулась к экрану. Ее глаза расширились, когда она тоже смотрела репортаж.
- О нет, тебе не обязательно это видеть. - она схватила пульт с журнального столика и выключила его. Она взяла Габриэля за плечи и посмотрела ему в глаза. Зеленые глаза смотрели на нее. - Габриэль, мне жаль, что тебе пришлось это видеть, но тебе нужно знать, что что-то происходит. Мы не знаем, что, но это очень плохо и ...
Она была отрезана папой, который открыл раздвижную дверь, ведущую на задний двор, и вбежал внутрь. Габриэль и мама недоверчиво смотрели на мужчину, стоявшего там, с потным лбом и тяжелым дыханием, с кровью на руках и рубашке. Он закрыл раздвижную дверь и запер ее.
- Климент, - выдохнула мама, глядя на него. - Что случилось? Почему у тебя кровотечение?»
- Это не моя кровь. - папа сказал быстро. - Это не мое-
Раздалось громкое рычание, а затем громкий треск, когда стеклянная дверь разбилась повсюду. Теперь в их доме стоял мужчина. Он стоял босиком на разбитом стекле, кровь текла по его подбородку, его верхняя губа была вздернута, а зубы оскалены в зверином рычании. В его глазах был безумный взгляд.
Габриэль замер, он знала этого человека, но в то же время не знала. Он был сыном их соседки, но он не был похож на того мальчика, который всегда чинил ему велосипед и играл в мяч. Это… это было чудовище.
Он начал неудержимо трястись и хныкать. Это вывело маму из ступора. Она подняла Габриэля, прижимая его к груди, когда она встала. Это движение отвлекло незваного мужчину внимание от Климента, он зарычал и низко присел.
- Мария, возьми его, вперед! - отчаянно кричал его отец.
Женщина кивнула, затем обняла Габриэля, когда она пробивалась к двери.
- Давай, сукин сын. Ты хочешь меня. - Климент крикнул, и раздалось рычание. - Ну давай же!
Мария прижала к груди своего маленького сына, когда она бежала по коридору. Позади них прозвучало два выстрела, заставившие вздрогнуть. Женщина, не колеблясь, поддержала малыша на одной руке и открыла дверь. Габриэль был напуган и тихо плакал в рубашку матери.
Ночь была прохладной, но сладость в воздухе сменилась запахом огня. Снаружи столько всего происходило, люди бегали взад и вперед, кричали, складывая вещи в свои машины. Они стояли и смотрели на мгновение.
- Мамочка? - мальчик прошептал сквозь рыдания.
- Все в порядке. - прошептала мама. - Все в порядке, - пробормотала она себе в лоб, прежде чем поцеловать его. - Все в порядке.
Пол позади них скрипнул. Мария обернулась, они с облегчением увидели стоящего там Климента. Он присоединился к ним, и Габриэль был рад его видеть, но где этот человек?
Она оглянулся через плечо матери, и на его вопросы были даны ответы. Мужчина лежал на полу кухни, его верхняя часть торса была видна, когда он лежал в луже крови. Он был мертв. Габриэль снова захныкал и закрыл лицо рубашкой матери.
- Все в порядке. - отец прошептал и коснулся его. - Все в порядке.
- Мне страшно, - прошептал мальчик.
- И это нормально. - папа сказал ему. - Мы все боимся.
Габриэль посмотрел на него и обдумал его слова. Значит ли это, что он тоже боится?
Перед их домом подъехал старый ржавый красный пикап, и Габриэль автоматически его узнал.
- Дядя Джон! - он радостно плакал.
- Давай, садись! - мужчина крикнул в окно.
- Идем. - без колебаний сказал Климент, и они направились к машине.
Мария вошла первой и посадила мальчика себе на колени, затем вошел Климент. Он закрыл дверь.
- Подожди. - сказал Джон, прежде чем отъехать.
Окна по обе стороны от Габриэля были открыты. Когда его дядя мчался по улице, воздух рвался к лицу, развевая волосы вокруг его головы. В машине было тихо, пока они проезжали мимо своих соседей, некоторые были собраны и погрузили свои семьи в машину. Мальчик видел, как некоторые из детей, с которыми он играл, садились в машины. И он не мог не задаться вопросом, видели ли они тоже монстров. Ему не терпелось рассказать им обо всем, что он видел до сих пор, когда они увидят друг друга во время игровой сессии.
Молчание затянулось еще на мгновение, пока Джон наконец не замедлился и не дошел до светофора, затем Климент нарушил тишину.
- Что, черт возьми, происходит? - спросил и посмотрел на своего брата.
Габриэль всегда восхищал тот факт, что отец и дядя были однояйцевыми близнецами. У них было одно лицо, один голос, но они были такими разными людьми. Его отец был серьезен, но мягок, а дядя - немного глупым и немного высокомерным.