Мамонт сделал следующий поворот, кастет был над его кулаком, когда он получил свои удары. Здоровяк даже не запыхался, когда закончил, но кровь постоянно капала изо рта и носа русского, порезы вокруг обоих глаз и подбородка в дополнение к его обнаженной груди, где Ганнибал проявил изобретательность со своими ножами. Мой брат был экспертом по обращению с ножом. Он выбирал только самое острое и смертоносное.
Диабло все еще наводил порядок в нашем доме, иначе он бы наслаждался временем, проведенным с нашим гостем. Остались Боди, Лаки и Ксенон. Боди и Лаки по очереди выпускали кулаки. Ксенон отказался, у него было слишком много дел, поскольку он все глубже погружался в сеть торговли людьми, в которую мы начали проникать и разоблачать. Мозайка был кочевником и в настоящее время не проживал в Перекрестке, что означало, что наконец-то настала моя очередь.
Каждый из моих братьев носил на лице банданы с изображением черепа. Это обеспечивало анонимность, а также затрудняло отличие одного из нас от других. Наши руки были закрыты, чтобы скрыть узнаваемые татуировки. Мы носили кожаные перчатки. Черную одежду и джинсы.
Смысл был в том, что мы хотели быть пугающими, особенно когда видео последних минут этого русского, наконец, распространиться. Нашим врагам нужно было воспринимать нас всерьез.
Грим был блестящим стратегом.
— Тебе нравится насиловать и поджигать девушек, да?
Я, не колеблясь, пошел прямо в горло, так сказать.
Русский засмеялся, кровь стекала по его подбородку.
— Закрой свой гребанный рот, сука.
Никто из нас не говорил по-русски, но у меня было ощущение, что он откажется от английского, поэтому я загрузил приложение на свой телефон, которое переводило каждое слово, прежде чем мы начали. Закрой свой гребаный рот, сука. Перевод был громким и ясным.
Так вот как это должно было быть?
— Удивительно, как ты понимаешь каждое слово, которое я говорю. — Я задумчиво потер подбородок над банданой. — Что случилось с твоим членом? Не можете найти девушку, которая согласится на это добровольно?
— Иди отсоси своему папочке, как ты делаешь каждый день, ты шлюха ебаная.
— Иди отсоси своему папочке, как ты обычно делаешь каждую ночь, ты, гребаная шлюха. — Голос робота-переводчика был почти комичным, когда он повторял его слова.
Грим покачал головой. Этот парень не собирался давать нам дерьмо без надлежащей мотивации.
Я быстро терял терпение.
— Уберите его, — приказал я, указывая на деревянный стол в другом конце комнаты. На этот раз никакого металлического стола для вскрытия. Мамонту пришлось бы следить за своей силой. Я хотел использовать новые ограничения, которые мы установили, чтобы держать его пристегнутым без необходимости использовать много мышц.
Рейт и Экс заставили его лечь на живот и прижали к тяжелому темному дубу. Толстые кожаные ремни крепили тело русского к дереву как на плечах, так и на запястьях. Его ноги также были закреплены в лодыжках, но не так туго. Согнувшись в талии, он мог бы немного пошевелить ими, но его верхняя часть тела была полностью заблокирована.
— Почему бы тебе не рассказать нам, как ты знакомишься с этими девушками?
Я взял со своего рабочего стола кошку с девятью хвостами, размахивая ею, когда она издавала легкий шуршащий звук. У меня был этот заказ, сделанный другом. Узор в виде елочки на ручке был совершенно красивым, но именно трещина действительно делала его особенным. Кнут хорошо вписался в мою ладонь и обернулся вокруг цели, как будто это было приятное, надежное объятие. Этот был довольно новым и все еще немного жестким.
Идеально.
— Ебаный карась, — орал он. Гребаный придурок.
Русский все еще был упрям.
Я отдернул руку и выпустил, когда концы кнута опустились на обнаженную плоть русского. Его кожа была мгновенно разорвана, когда из его горла вырвался вопль ярости и боли.
— Я убью тебя! — Наконец крикнул он по-английски, когда Грим усмехнулся.
— Это было не так сложно, не так ли? — Спросил я, снова поднимая хлыст и по инерции размахивая им, прежде чем нанести особенно жестокий удар.
На этот раз я не понял ни единого слова, которое он сказал. Искаженный агонией, его голос звучал почти нечеловечески в своем крике.
— Как ты знакомишься с девушками? Кто главный?
Русский не говорил, но все его тело дрожало и сотрясалось в ответ. Очевидно, он был жестким сукиным сыном. Я бы отдал ему должное, но это не имело значения. В конце концов, он сломается.
Дверь наверху лестницы открылась, и кто-то в спешке сбежал вниз. Я моргнул, когда Патриот сосредоточился на русском, и он зарычал, его взгляд несколько секунд блуждал по комнате, прежде чем он взял швабру у дальней стены. Дерево треснуло с громким треском, когда он отломил ручку и бросился на нашего пленника.
— Черт, — пробормотал Грим себе под нос.
Это должно было быть плохо. Действительно плохо.
Патриот был более взбешен, чем я когда-либо видел его. Его Жнец захватил власть, и это означало, что он зашел слишком далеко, чтобы мы могли вмешаться. Я видел много дерьмового дерьма в своей жизни, но даже мне пришлось отвернуть голову, когда он взял эту ручку и засунул ее в задницу русского. Я никогда не забуду звук боли, который сорвался с губ заключенного.
Я повернулся вовремя, чтобы поймать взгляд Патриота, полный полного удовлетворения. Злобно ухмыляясь, он слушал продолжающиеся крики русского и вопли агонии.
— Это за то, что ты сделал с Трикси и всеми этими девушками, ублюдок!
Черт возьми. Патриот был чертовски хорошим защитником. И он не был близок к тому, чтобы закончить.
— Каково это, когда тебя насилуют? Тебе нравится, когда кто-то засовывает что-то тебе в задницу?
Патриот серьезно потерял самообладание. Я никогда не видел, чтобы он нападал на кого-либо так яростно или порочно.
— Я не думаю, что кому-то из этих девушек это тоже понравилось!
О чем, черт возьми, он говорил? Да, этот русский мудак был вовлечен в торговлю женщинами в Неваде, в этом нет сомнений, но Патриот вел себя так, как будто знал что-то большее.
— Патриот?
— Это Алексей Волтой, — он кипел от злости. — Племянник Владимира Солоника.