– Вить, а давай забежим в гастроном, немного купим подушечек с повидлом?
Витя поморщился.
– Чето, я не пойму тебя, Юрок. То тебе семечки нельзя грызть – зубы испортятся, то вдруг конфет захотелось. И потом, я сладкого не ем. Мамка запрещает.
– А как же мороженное? – не сдавался я.
– Ну, мороженное…мороженное – это другое дело. Его и грызть не надо…оно мягкое. Короче, хорош болтать, пошли быстрее, а то в кино опоздаем.
Соседним зданием за гастрономом была " Телефонная городская станция", а за ней находился магазин "Канцтовары" – одно из самых моих любимых мест. Меня сразу же потянуло туда. Я посмотрел на Витьку. Обстановка благоприятствовала мне. Около магазина, на стихийном рынке, торговали фруктами, овощами и, конечно же, семечками. Витя, увидев старушку с мешком семечек, позабыв обо мне, поспешил к ней.
Воспользовавшись этим я незаметно прошмыгнул в магазин.
Войдя внутрь я остановился от сильного будоражащего запаха новеньких канцтоваров. У прилавка стояло несколько человек. Женщина покупала тетради, бабушка с внучкой общались с продавщицей, рядом, прижавшись друг к другу, стояли две девочки и мальчик. Они с любопытством рассматривали через стекло содержимое на прилавке.
Найдя промежуток между ними, я протиснулся к прилавку. Яркие школьные канцтовары заворожили меня как в детстве. Было ощущение, что я попал в музей "Советского школьного детства".
От канцелярских принадлежностей разбегались глаза. Под стеклом на зеленом сукне лежали пеналы, точилки в форме рыбки, крокодильчика и мяча, линейки, коробочки с кнопками и скрепками, ластики, счетные палочки, краски с кисточками, разноцветные деревянные ручки и перья для них, клей, чернила синего и фиолетового цвета в пузатых бутылках и еще какая-то мелочь. Мне вдруг захотелось залезть под стекло пощупать и понюхать каждую вещицу.
Слева от меня на прилавке в стопках стояли разноцветные тетради: синие в клеточку, зеленые в линейку и желтые косые для первоклашек. Я вспомнил, что в тетрадях в клеточку надо было прочерчивать поля красным карандашом.
Когда продавщица отвлеклась, я взял несколько тетрадей и с придыханием стал рассматривать их. На обложке одной из них, я увидел таблицу умножения, на другой правила пионеров. Полистав, обнаружил синюю промокашку. Погладив мягкий листочек бумаги, я вернул его на место.
На трехъярусных полках расположились товары крупнее: глобусы, карты, бумага для рисования и для черчения, счеты, чучела птиц, пионерские горны, галстуки, плакаты и прочая школьная дребедень.
От рассматривания канцелярских принадлежностей меня отвлекла музыка, доносящаяся из дальнего помещения магазина. Я вспомнил, что в угловой части канцелярских товаров находился крохотный музыкальный отдел, в котором собиралась основная масса покупателей и просто зевак, желающих послушать музыку. Я направился туда. Мне тоже захотелось послушать музыку, но было и что-то еще, почему я пошел туда. Что это могло бы быть, я пока не не знал, но надеялся память подскажет предмет моего интереса.
Музыкальный отдел отделялся от основного помещения магазина двумя узкими колоннами в старом стиле. В это время дня покупателей было немного.
Входя в отдел я обратил внимание на галерею цветных фотографий звезд эстрады, висящих на стене над верхнем стеллажом. Из всех фотографий меня привлекла крайняя справа. Я догадался, что именно она была причиной моего частого посещения этого места. Объяснить, что меня привлекало в этой фотографии я не мог ни тогда, ни даже сейчас, но это было ТО, к чему меня страшно тянуло.
Я внимательно рассматривал фотографию пытаясь отыскать ответ. Во-первых, она была самой красочной из всех остальных и сразу бросалась в глаза. На ней был запечатлен стоящий вполоборота красавец-певец. Одет он был в белый костюм, театрально вытянутая рука указывала на сине-зеленую полоску безбрежного моря или океана.
Во – вторых, меня поразила прическа эстрадной звезды и его одежда. Длинные волнистые волосы развевались на ветру, а желтая рубашка с откладным воротником, гармонировала с коричневыми ботинками. Молодой человек разительно отличался от того, что я видел в нашей бесцветной жизни. Даже стиляги с их яркими пиджаками, галстуками-шнурками и обувью на высоких подошвах, не удивляли меня так, как фотография неизвестного певца. Тогда он казался мне инопланетянином, на которого я хотел бы походить. Он был моим кумиром и несбыточной мечтой, потому что мне трудно было представить себя в белом костюме и желтой с откладным воротником рубашке. Таких вещей не существовало в нашей жизни, их можно было только увидеть на обложках журналов и в кино и то в редких случаях. Теперь то я знал, почему меня так тянуло в музыкальный отдел.