с жареной на сливочном масле картошкой. Картошка хрустела на зубах, а
котлеты таяли во рту. Я с рычанием поглощал мамину стряпню. Ел с
жадностью и никак не мог насытиться. И тут кто то под столом коснулся
моей ноги. От неожиданности я чуть не подавился. Это был Пуня, который
терся об мою ногу и громко мурлыкал.
- Ага, признал меня, гордец. Проголодался?
Кота я подобрал в подъезде зимой, когда мы с Димкой возвращались с
катка. Маленький пушистый комочек сидел у двери в подвал и мяукал.
Вернее он открывал рот, а мяуканья слышно не было. Наверное потерял голос
от холода. Я пожалел котенка и принес домой. Мама была недовольна.
Сказала, что он у нас поживет временно, но потом тоже полюбила его. Она же
дала ему имя Пуня. Почему так она его назвала, я уже не помню.
Я разрезал котлету на мелкие кусочки и стал искать кошачью тарелку.
Вылизанная до блеска тарелочка стояла под раковиной. Я положил кусочки в
чашку и поставил перед Пуней. Тот стал жадно есть.
Послышался звук открывающейся двери и я услышал до боли родной голос
мамы:
- Юра-а-а! Ты дома?
Глава 15
Послышался звук открывающейся двери и я услышал до боли родной голос мамы:
- Юра-а-а! Ты дома?
Потом раздалось папино покашливание.
- Бух-бух-бух.
Сдерживая слезы я выкрикнул бодрым голосом:
- Дома, мам! Я...я...я на кухне...ужинаю.
Вскоре я услышал шарканье маминых тапочек. Когда она появилась на кухне, я непроизвольно вскочил из за стола. Мама была одета в простенькое платье в горошек с откладным воротником.
- Ты, что, сынок, весь день голодным был?! Разве так можно? - запричитала она.
Мама умерла много лет назад. Ей было шестьдесят пять. Память стерла черты ее лица. Увидев живую маму молодой я не смог сдержаться. Выскочив из-за стола, бросился к ней, упал на колени, уткнулся в платье и разрыдался.
Она растерялась, обхватила мою голову и стала быстро гладить.
- Ты, что, сынок? Что с тобой? Я же не ругаю тебя, Юра, сыночек, я... я просто спросила... Коля! Коля! Иди же сюда! - громко позвала она папу. - С Юрой что-то случилось!!!
На кухню вошел папа. Я успел рассмотреть его салатовую рубашку и серые широкие послевоенные брюки, которые он носил до сих пор.
Увидев сквозь слезы папу, я еще громче завыл. Внутренний голос подсказывал мне, чтобы я немедленно перестал плакать, но я ничего не мог с собой поделать. Слезы потоком стекали по щекам.
Отец видя меня в таком состоянии, тоже растерялся.
- Марусь, да что случилось-то тут? - срывающимся голосом произнес он, - отчего он так плачет? Что ты ему сказала?
- Ничего не сказала. Только спросила почему он ужинает так поздно, а он сразу в слезы! - стала оправдываться мама.
Она обхватила мою голову и прижала к груди.
- Ох, да что же это такое? - запричитала она.
Потом оторвала от себя и пристально посмотрела в глаза.
- Может тебя кто обидел, сынок? А? Ты скажи, не бойся...я...я..я...
Увидев родное мамино лицо так близко, я разревелся еще сильнее.
Мама крепче прижала мою голову к себе и раскачивалась.
- Ох, горюшко ты мое. Да что же с тобой случилось-то?
Вдруг она внезапно остановилась и повернув мое лицо к себе спросила:
- Сынок, а почему у тебя правое ухо такое горячее и... красное?
От неожиданного вопроса, я замолчал, не понимая почему мама спрашивает об этом. Каким цветом было мое ухо я не видел, но то что оно было горячим - почувствовал.
- Ты посмотри, Коль, какое у него красное ухо, как будто кто-то драл его!
- произнесла она так громко, как будто папа был не рядом с ней, а находился где-то далеко.
- Юра, кто трепал тебя за ухо? - вкрадчиво спросила мама.
- Никто не трепал...может... я просто натер ухо рукой!
- Ох, нет, сынок, рукой так не натрешь! Скажи мне правду, сынок. Не бойся. С кем ты играл во дворе? - продолжала допрос мама.
Я не знал что ей ответить, но понимал, что мама на этом не остановится.
- Я жду ответа, Юра.
- Сначала я сидел в грибке с Витей Колупаевым, потом... потом пошел к Вовке домой. - Про поход в кино и вылазку в "зону" я не стал упоминать.
- Который Вова? Как его фамилия? Петров? - перебила мама.
Странно, но фамилия Вовки, с которым я сидел за одной партой до пятого класса, напрочь выскочила из головы.
- Это был Вова Петров? Да?
Я кивнул, в надежде что на этом допрос закончится.
- Так, - продолжила мама, - и что вы делали дома?
- Играли.
- Понятно, - констатировала мама. - Вы там набедокурили, значит. Да, да я знаю ваши игры. Не смотри так на меня. Пришла тетя Люба на Вовку спустила собак...а тебя потрепала за ухо. Так было дело?
Плакать я уже перестал и с трудом держался, чтобы не разреветься, поэтому опять кивнул. Что я мог еще сказать? Если ухо было красным, значит кто-то его драл. И этим "кто-то", конечно, должна была быть тетя Люба, не Вовка же. Притом я видел, что маме почему-то очень хотелось, чтобы это была именно тетя Люба.