Мама продолжала смотрела на меня сверху вниз и молчала, потом вздохнула и покачала головой.
- Честное пионерское, мам, - сказал я и отдал честь.
- Так ты еще не пионер! - удивилась мама, - ты октябренок. В пионеры вас будут принимать только в апреле.
- А...а ...пионерская клятва сильнее октябренской в тысячу раз! Я нарочно так сказал, чтобы ты поверила мне.
- Ладно, - устало сказала мама, - Раковина, так раковина. А почему ты так разревелся!?
- Не знаю мам. Просто сильно соскучился по тебе и по папе.
- Ох, Юра, Юра, что-то ты хитришь! - сказала она и направилась к шифоньеру. - Давай заканчивай делать домашнюю работу и спатеньки. Нам с папой завтра рано вставать на работу.
Она сняла с вешалки мою школьную форму, подошла к столу, пододвинула ближайший ко мне стул и аккуратно повесила ее на спинку. На сиденье положила ремень и фуражку с кокардой. Я вспомнил, что это был ежевечерний мамин ритуал. Она чистила мою гимнастерку от многочисленных клякс и школьной грязи, гладила брюки и следила за чистотой воротничка. Мне вдруг стало жалко маму, за то что я ей в детстве доставлял столько хлопот. Потом она взяла с тумбочки будильник, привычным движением завела его и поставила около меня на стол.
- Ну, я пошла спать. Раскладушку сам разберешь. Спокойной ночи. - Она чмокнула меня в щеку и ушла в спальню, а я с любопытством уставился на школьную форму серого - голубого цвета. Сейчас такой формы и в музее не сыщешь. На гимнастерке, с белым чистым воротничком и тремя блестящими пуговками, слева красовалась металлическая октябрятская звездочка, а на потемневшей латунной бляхе и кокарде была символика - листьев какого-то дерева и буква "Ш". Буква могла означать "Школу", а что означали листья я не знал. Завтра в этой форме мне предстоит идти в школу.
Будильник был заведен на пол восьмого. Значит начала уроков в восемь или в полдевятого? Скорее всего в восемь. Мама не будет заводить будильник с таким запасом. У меня на все про все будет полчаса. Придется подсуетиться. Думаю, что уложусь в "норматив".
Из кухни с кружкой чая и книгой под мышкой, вернулся отец.
- Ну, как уроки, продвигаются?
- Продвигаются, - пробубнил я.
- Ну, вот и хорошо, - отец открыл книгу, отложил в сторону закладку и не отрываясь от чтения стал помешивать ложкой чай. Мешание затянулось. Меня оно не раздражало, даже наоборот радовало. Я готов был слушать его хоть весь вечер. Когда я досчитал до пятидесяти, из спальни донесся недовольный мамин голос:
- Ко-о-о-ль, иди сюда.
Папа встал и пошел в комнату. Послышалось мамино шипение. Потом все стихло.
Папа вышел из комнаты, взял кружку и книгу.
- Давай не засиживайся. Заканчивай и спать. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, пап.
В спальне скрипнул стул, несколько раз звякнула ложечка и наступила тишина. Мамин разговор не прошел бесследно.
Правописание заняло много времени. После длительного перерыва писать перьевой ручкой было мучение. Пожалуй, это было самым сложным для меня. Поэтому на домашку ушло больше времени, чем я предполагал. Когда все было сделано, мне пришла мысль сравнить сегодняшнюю мою мазню с предыдущим домашними заданиями. Почерки отличались. Наклон и размер букв был не такой, да и клякс больше. Если тщательно сличать, то можно заметить, что писал кто-то другой, но вряд ли кто этим будет заниматься. Не может же училка помнить почерк каждого ученика, а значит не стоит заморачиваться на такой ерунде.
Самое трудное, зубрежку стихотворения, я оставил напоследок. Открыв учебник "Родная речь"и найдя стихотворение, я был приятно удивлен. Автором "Осени" был А. Майков! Дело в том, что после ухода на пенсию у меня появились проблемы с памятью. Сначала я к этому относился с юмором, подшучивал над собой, но когда стал забывать имена знакомых, название улиц и номера телефонов, то забеспокоился. Жена посоветовала тренировать память по методике японских ученых, которые предлагали три доступных варианта. Я остановился на последнем - на ежедневном заучивании стихотворных текстов.
В домашней библиотеке нашел книжку со стихами русских поэтов и каждый вечер, перед сном, учил по одному четверостишью.
Начал с коротких стихотворений Пушкина, Лермонтова и ... дошел до стихотворения "Осень" А. Майкова. Оно мне показалось длинным, но я все же осилил его.
Прочитав знакомый мне текст я вдруг обнаружил, что стихотворение сокращено почти на половину. С одной стороны меня это обрадовало - меньше запоминать надо, но с другой - удивило. Почему текст сократили на половину? Пришлось вспоминать стихи из второй части. Первая часть была оптимистичной, светлой. Во второй, насколько мне удалось вспомнить, говорилось о печальном завершении жизни. Думаю, что авторы учебника не хотели "грузить" еще не окрепшие умы школьников строчками типа: "Смерть стелет... жатву свою." По моему правильно сократили.