Повторив стихотворение пару раз я сунул учебник в портфель. Все было сделано, пора и на покой.
Тихо, чтобы не тревожить родителей, я вышел в коридор, снял со стены раскладушку. Войдя в комнату остановился, так как не помнил куда поставить ее. У дивана? Глупо. Тогда зачем раскладушка, если можно спать на диване. Я оглядел комнату. Больше всего места было у окна. Спать удобно, я никому не мешаю, и мне, никто не мешает.
Прежде чем лечь спать, приготовил все к завтрашнему дню. Придвинул к раскладушке стул со школьной формой. Рядом с фуражкой поставил будильник. Шаровары и кофту сунул под стул. Посмотрел на ноги с обводками вокруг щиколоток. Следы от грязных кед. Хорошо что основную грязь смыл у Вовки, а то бы точно от мамы получил нагоняй. Улегся на скрипучую раскладушку и сразу почувствовал что чего-то не хватает. Конечно, же кубика. За многие годы ежедневный тренинг спидкубера стал привычкой. Вспомнив, что кубик находится в секретном сундучке в родительской спальне, расстроился. Придется засыпать без "соски".
Я лежал на спине и прислушивался к жизни за окном. По улице с шумом проезжали редкие машины. От их фар по потолку скользили уродливые световые блики. Слышалось цоканье каблуков об асфальт, проходивших под окнами редких прохожих, приглушенные разговоры и смех. Откуда то издалека донесся гудок паровоза и перестук колес движущегося состава. Звуки железной дороги слились со звуками шумной компании. Чей-то пьяный хохот перекрыл звучный голос поющей женщины. Когда подвыпившая компания достигла наших окон, я отчетливо разобрал слова песни: "Ой-ёй, в глазах туман, кружится голова...едва стою на ногах, но я ведь не пьяна". Мной вдруг овладело радостное чувство узнавания. Мне было так хорошо, как может быть только в детстве. Уличные звуки, блики бегущие по потолку комнаты, свежий осенний воздух с запахом осенней листвы, колышущиеся от легкого ветерка тюлевые занавески - убаюкали меня. Сквозь навалившуюся дремоту я услышал как на раскладушку тихо запрыгнул кот. Пуня осторожно забрался ко мне на грудь, поудобнее улегся, и включил свой "моторчик." От мурлыканья и кошачьего тепла я быстро заснул.
Глава 19
19.
Пятиэтажная районная школа из серого кирпича внешне походила на огромный корабль окруженный красными домами- хрущевками. Со стороны улицы Физкультурной, школа была обнесена двухметровой чугунной изгородью с декоративными пиками наверху. Четыре каменных столба с бетонными шарами символизировали вход в школу. Распахнутая на всю ширину чугунная калитка, когда-то под собственной тяжестью просевшая нижним концом в асфальт, не подлежала ремонту.
Мы поднялись по ступенькам на гранитную площадку с колоннами поддерживающими балкон в три больших окна. На фасаде, на уровне пятого этажа, красовались круглые бетонные барельефы Ломоносова, Пушкина, Горького и Маяковского.
Открыв тяжелую дубовую дверь, мы вошли в школьное фойе посредине которого на треноге располагался большой портрет Ленина с матерью. Под ним крупными буквами значилась надпись:
"Без матери нет ни героя, ни поэта" (Горький).
" Доброму человеку может быть стыдно даже перед собакой" (Чехов)
У портрета стоял директор школы Ефим Михайлович, мужчина лет тридцати. Имя его было на слуху у каждого школьника с первого по десятый класс. Под его руководством в школе было создано самоуправление, школьный хор, проводились различные конкурсы и туристические походы, почетными гостями школы неоднократно были выдающиеся деятели искусства и литературы Д. Б. Кабалевский, Роберт Рождественский, Михаил Плетнев.
Ефим Михайлович встречал учеников при входе в школу каждый день и был для них родным человеком.
Поздоровавшись, Генка пошел в правое крыло, я последовал за ним. Перед самым поворотом на лестницу меня заинтересовал красочный плакат на стене на котором крупным шрифтом было выведено:
" Конкурс юных талантов" Смотр учащихся 3-4 классов состоится сегодня после 3 урока в актовом зале. Приглашаются все."
Поднявшись на второй этаж, Генка сказав мне "пока", шмыгнул в ближайшую дверь слева на которой висела табличка: " 3 А". Мой класс "Б" находился рядом.