- Нормальное впечатление! - улыбнулся Никодим, снова прижимая к себе свой любимый ларец.
Однако когда мы вышли во внутренний двор и увидели выстроенных в два ряда степняков, бывших нашими тюремщиками, ярость закипела в боярине с новой силой. Вид улюмцев, похожих сейчас на выводок огромных и чрезвычайно смущённых тушканчиков, стоящих по стойке 'смирно' и опустивших очи долу, отнюдь не успокаивал Труворовича.
- И всё же, Нибельмес, как шахрай ты меня должен понять: за такое свинство по отношению к своим послам Лукоморье имеет полное право объявить этим извергам войну! - бушевал боярин, проходя мимо улюмцев.
- Как шахрай я понимаю и разделяю ваше возмущение, но объявлять войну не советую.
- Что же мы, всё должны так оставить?!
- Зачем? Но вот только наказать вашего обидчика можно и без войны. Я уже позаботился об этом: улюмскому кагану направлена депеша с подробным описанием того, как Абдурезак обошёлся с гостями эмирата, и теперь ему самому грозит зиндан. И это в лучшем для него случае...
- Кстати, а где сейчас этот мерзавец?
- Не знаю, - развёл руками шахрай. - Он мог уехать сразу после вашего пленения или сбежать под шумок во время штурма: как бы то ни было, в этом караван-сарае я его не заметил. Но далеко ему не убежать. Улюмцы найдут его, а если не справятся, то мы поможем.
- Неужели улюмские законы так строго карают непочтительность к гостям эмирата? - испугался отходчивый граф и даже перестал прикладывать компресс к шишке.
- Ваше сиятельство, забудьте про законы, мы же в Улюме! - засмеялся Нибельмес. - Закона на такой случай, разумеется, нет. Но за каждым степным князьком числится немало прегрешений, и за каждое из них можно надолго угодить в зиндан. А можно и не угодить. Это уж как каган решит. Но на всякий случай у кагана имеется картотека на каждого вельможу. Для Абудрезака такой случай, думаю, настал.
- Ой, чует моя душа, что не без вашей шахрайской помощи он эту картотеку ведет! - покачал головой Никодим.
- Не без нашей, - не стал отпираться Нибельмес.
- И чего же он их сразу в зиндан не сажает, раз есть за что?
- Каган считает, что раз они беи, то и преступления их незначительны...
- А простолюдину, небось, за такое незначительное преступление сразу голову снёс бы! - покачал собственной головой граф.
- Снес бы. Но дело в том, что каган и беи... как бы так сказать... из одного клана, что ли, если вообще шахрайское понимание клана можно применить к варварским отношениям. В любом случае, для беев действует степной принцип 'мерин мерину глаз не выклюет'. Кроме того, если начать каждого вельможу наказывать за любое преступление - как это делаем мы, например, - то очень скоро выяснится, что и у самого кагана, выражаясь языком улюмских метафор, 'сбруя в пуху'.
- Да разве ж каган зиндана боится?!
- Каган боится другого. В зиндан его, конечно, никто не посадит, и даже в глаза ему про это сказать не посмеет. Но вот аргументов другим претендентам на престол это прибавит.
- Разве каган правит не пожизненно?
- Пожизненно, разумеется. Но даже он не застрахован от свержения и от восстания. Могут и просто под благородным предлогом прирезать...
- Недовольные?
- Наоборот, довольные. Улюмских правителей обычно убивают те вельможи, которые перед этим громче всех клянутся в верности и чаще всех поднимают здравицы.
- Ну и союзников вы себе выбираете, Нибельмес, не в обиду тебе будь сказано! -Рассобачинский прикоснулся к шишке и скривился то ли от боли, то ли от услышанного.
- Граф, а вот представьте: нужно Вам отвезти куда-нибудь - да хотя бы в тот же Лукоморск - некий тяжелый груз. Кого вы для этого выберете? Свободного шахрая, которого нужно уговорить на такую работу, которому нужно заплатить немалые деньги, которым нельзя помыкать, который, в конце концов, может просто отказаться продолжать путешествие и вернуть задаток? Или бессловесного ломовика, которым можно управлять с помщью узды и кнута?
- Я бы лошадь взял! - честно сказал Никодим, пока граф раздумывал над тем, нет ли в вопросе шахрая какого-нибудь подвоха.
- Вот и мы, шахраи, так считаем. Кстати, Ля Ляфа-апа, я думаю, уже может направиться обратно в Шахристан? - впервые Нибельмес-ага обратился к нашей спутнице. - Разумеется, наши порубежники будут защищать её в пути до самых границ. Она уже и так натерпелась в этом путешествии!