Ядвига снова закрыла лицо руками. Ей вдруг захотелось и плакать и смеяться. Франческо… И вдруг имение… Слуги…
– Франческо, конечно, пришлось много испытать в жизни, но имения он не лишился, так как никогда им не владел. Слуг у него тоже никогда не было. Родом он из Тосканы, из маленькой деревушки Анастаджо… Если бы не его талант гравера и картографа, не его природный ум и не упорство, он, возможно, так и остался бы в Анастаджо, где и поныне живы его сородичи. Близких людей у Франческо там нет, он остался сиротой. Но ему повезло: у него всегда находились очень хорошие наставники.
– Вы так думаете? – спросил Торгард. – А мне кажется, что повезло не ему, а именно его наставникам. И появились они не случайно: он во всех окружающих вызывает чувство доверия и благодарности… Теперь я все понял. Одно упоминание о четырех слугах, которые будут вас нести в церковь и обратно… Вот Хуанито я понимаю: он так обрадовался этому подарку сына адмирала!.. Понимаю и сеньора Гарсиа: он добр и справедлив и считает, что Франческо заслужил свое счастье. Но сам Франческо…
– Не добр и не справедлив! – перебила его Ядвига. – И уже разлюбил меня!
– Почему такие нехорошие мысли приходят вам в голову! Да ведь вы с Франческо просто созданы друг для друга!
Торгард помолчал некоторое время.
– Никаких слуг, для того чтобы доставить вас и Франческо в церковь, не понадобится, – сказал он спокойно. – После разговора о носилках и слугах я тут же отправил Свена в венту, где мы с ним остановились. Комнату по соседству занимают трое молодых людей, весьма расположенных к моему брату. Свен должен был упросить их помочь нам нести носилки. Вернувшись сюда, братец мой, прищелкнув пальцами, сказал весело: «Боюсь, что я перестарался! Но вдвоем мы лучше во всем разберемся», – и потащил меня в венту. Боже мой! Я был просто поражен, сколько народу собралось в этой небольшой комнатке!.. Словом, кроме меня и Свена, носильщиков у нас оказалось шестеро. Остальные же решили сопровождать свадебный кортеж на отличных породистых лошадях…
– Умоляю вас, – сказала Ядвига, – забудьте все, что я говорила о моем дорогом Франческо! Я его люблю и всегда буду любить… Уверена, что и он – меня… Сказать по правде, – смущенно призналась Ядвига, – у меня характер гораздо хуже, чем у Франческо.
– Значит, вы и должны… – начал было Торгард.
Но внезапно ворвавшийся в комнату Свен закричал:
– Кончай свои проповеди, Тор, сюда, к сеньорите, уже направляется сам сеньор Гарсиа!
– Вот и отлично! – обрадовался Торгард.
– А Франческо знает? – тихо спросила Ядвига.
– Сейчас узнает! – ответил за Торгарда Свен.
Палос, очевидно, никогда еще не был свидетелем такой великолепной свадьбы.
Одни эти «императорские» носилки чего стоили! А эти по-праздничному разодетые «носильщики»! А невеста! А жених!
За ними двигалась огромная толпа, правда в почтительном отдалении от всадников, также сопровождавших носилки, на тонконогих породистых лошадях…
От посещения храма святого Георгия Хуанито пришлось скрепя сердце отказаться. Уж очень ему хотелось посмотреть на обряд венчания! Но ведь сеньор Гарсиа почему-то не отправился вместе со всеми… А оставить своего дорогого наставника одного в харчевне Хуанито не мог!
До этого он, правда, попытался убедить сеньора Гарсиа, что, мол, и Свен и Торгард – лютеране, а вот отправились в католический храм и даже несут носилки молодоженов!
Сеньор Гарсиа ответил ему спокойно:
– Можешь и ты отправиться вслед за процессией и выстоять службу в церкви. Говорят, что храм святого Георгия внутри еще красивее, чем снаружи.
Нельзя сказать, что без Хуанито сеньор Гарсиа остался бы в доме совсем одиноким. Но и хозяева харчевни, очень много времени уделив праздничному обеду, занялись подготовкой отведенной новобрачным комнаты. И, конечно, им было не до сеньора Гарсиа!
Однако, когда Хуанито приоткрыл дверь комнаты, эскривано сказал:
– Ступай, ступай! Погуляй, а я поработаю.
Мальчик долго бродил по двору харчевни, вышел на улицу, поглядел на вывеску. И тут же решил по-своему порадовать сеньориту и Франческо.
Выпросив у хозяев кисть и красную краску, он в добавление к выведенным красной краской словам «Добро пожаловать» на вывеске харчевни старательно приписал: «в страну Офир».
«Добро пожаловать в страну Офир!»
Ну кто бы еще, кроме Хуанито, придумал такое чудесное приветствие!
Хозяин и хозяйка харчевни и кое-кто из приезжих вышли на улицу полюбоваться работой мальчишки. Одобрительно кивая головами, они, каждый по-своему, выражали свои чувства, хотя никто, конечно, и не подозревал, что это за страна Офир…
Но всем было понятно, что это страна несомненно счастливая.
– Отличный маляр! – сказал кто-то из приезжих. – Слыхал я, что его собираются где-то учить… Ни к чему это: на одних вывесках он сможет заработать себе на жизнь.
Вышел на улицу и сеньор Гарсиа.
Еще не спустившись с лестницы, Хуанито, осторожно держась за ее перекладину, оглянулся на своего наставника.
– Пока краска не высохла, – произнес эскривано строго, – этой же кистью замажь свою приписку о стране Офир!
Ничего не понимая, Хуанито все же со вздохом выполнил его распоряжение.
Видя, как от огорчения и обиды задрожали губы мальчика, сеньор Гарсиа сказал:
– Разве ты, переписывая в «звездную тетрадь» мои заметки, не обратил внимания на самое важное место рукописи, с которым тебе, по счастью, удалось ознакомиться?.. Ну-ка, принеси сюда «звездную тетрадь»…
Мальчик долго не возвращался. То ли он разыскивал «звездную тетрадь», то ли там, в комнате, плакал от обиды… Но сейчас глаза Хуанито были сухие…
– Читай вот отсюда, – сказал сеньор Гарсиа, отыскав нужное место.
– «Счастье одной семьи, или одного племени, или одной страны не дает им права называться обитателями страны Офир», – дрожащим от волнения и обиды голосом начал Хуанито.
Однако, по мере того как он углублялся в им же самим, но без должного внимания переписанные строки, голос его креп и как бы мужал.
«Переходный возраст, – подумал сеньор Гарсиа. – Не пройдет и года, как Хуанито превратится уже в юношу, и не в Хуанито, а в Хуана!»
– «Вся наша земля, – читал дальше мальчик, – со всеми ее странами, и теми, что нам уже известны, и теми, что еще будут открыты любознательными мореходами и путешественниками, только тогда станет настоящей страной Офир, когда рядом, не враждуя, будут уживаться народности всего мира… Когда ничто – ни золото, ни религия, ни недороды, ни губительные ливни и бури или землетрясения – не будет разделять этих людей… Населению, скученному на небольшом пространстве земли или пострадавшему от бури, ливня, землетрясения, их более богатые землей и менее потерпевшие соседи безо всякой неприязни – а главное, по собственной охоте, – без принуждения, с радостью будут уделять и часть своей земли, и свои припасы хлеба, вина и мяса… И поделятся своими знаниями! Оружие перестанет быть необходимостью в стране Офир»…
Хуанито вдруг отложил в сторону рукопись.
«А как же будет с дикими зверями? – хотел он спросить. – С ними ведь одними уговорами ничего не сделаешь!» Но, глянув в сияющие глаза своего наставника, промолчал.
Он долго дожидался, не скажет ли еще что-нибудь интересное сеньор эскривано. Наконец тот торжественно поднялся с места.
– Я твердо верю… – начал было сеньор Гарсиа, но, заметив, что народ, высыпавший на улицу, уже не обращая внимания на вывеску, прислушивается к его словам, сеньор Гарсиа, обняв Хуанито за плечи, направился с ним в харчевню. – Я твердо верю в то, что если не через сотни, то через тысячи лет наша земля превратится в подлинную страну Офир!
Разговор учителя с учеником прервал озабоченный возглас хозяйки харчевни:
– А где же сеньор Гарсиа? Они ведь только что с Хуанито были здесь, на улице! Хуанито! Хуанито! Сеньор Гарсиа!
До сидящих на лестнице донеслись приветственные возгласы и топот копыт.
Это новобрачные и все сопровождающие их возвратились из церкви.