— То есть ты не против?
— Терять дочь тяжело. Видеть ее несчастной — еще тяжелее. Знать, что ты причина ее несчастий — хуже всего, — сказал он и улыбнулся уголками рта. — Во многом, что случилось с нашей семьей, есть моя вина. Наташа стала жертвой моих амбиций, и я не хочу потерять и тебя по той же причине. Только маме пока лучше не говорить.
Дарья положила руку на его плечо, из груди вырвался вздох облечения, но горло в ту же секунду стиснул некстати подкатившийся слезы. Отец мягко пожал кончики ее пальцев.
В этот момент их застала княгиня. Ее нетерпение, подогретое шампанским, искрило и не давало ей подолгу поддерживать ни одну беседу. Все ее внимание было сконцентрировано на Калинцеву, так и не подошедшем поздороваться. Еще немного, и она бы приняла это как личное оскорбление. Поэтому она подхватила мужа и дочь под руки и принялась буксировать их в сторону Калинцева, игнорируя все препятствия в виде выстраивавшихся для танца пар.
Дарья хоть и понимала, что все эти приветствия и прочие проявления приличий неизбежны, а все равно мотала головой, пытаясь взглядом найти дядю, брата или хотя бы Трелони. Как же ей не хватало Грейвза! Казалось, одного взгляда на него было бы достаточно, чтобы успокоиться и пережить предстоящий обмен любезностями. Но его растрёпанной головы видно не было, а вот фигура Калинцева неумолимо приближалась с каждым шагом. Эти безразличные, но цепкие глаза, вечно напряжённый рот, нахмуренные брови. Дарья старалась сохранять невозмутимое выражение лица, но то и дело пыталась оступиться, зацепиться каблуком за подол платья, сделать что-то, лишь бы отсрочить даже зрительный контакт. Казалось, ему достаточно будет одного взгляда, чтобы понять все ее мысли и планы, а вторым взглядом он снесет ее голову с плеч.
«Это нормально, что при одном взгляде на человека хочется звать на помощь?» — подумала она. Скорее всего, больше никто не разделял ее мыслей. Княгиня лучилась дружелюбием, отец был собран и сдержан, а остальные гости довольно быстро утратили интерес к их небольшой компании.
Княгиня остановилась ровно перед Калинцевым и его ассистентом. Пока женщина не прочистила горло, заведующий канцелярией не обращал на неё ровно никакого внимания, полностью поглощённый беседой с помощником. Дарья попыталась уловить обрывки разговора, но жених говорил тихо, вполголоса, а ответы помощника и вовсе растворялись в музыке. Дарья насторожилась и попыталась рассмотреть юношу. Раньше ведь всеми личными поручениями Семена Васильевича занималась девушка, Анастасия. Но сколько княжна ни пыталась вглядеться в лицо, ее взгляд отскакивал, словно там и вовсе не было никакого человека. Так, призрак. Под рёбрами зашевелилось нехорошее тревожное предчувствие.
— Веди себя прилично, — чуть слышно напомнила княгиня, обмахиваясь веером.
— А, Мария Андреевна, Сергей Юрьевич, Дарья Сергеевна, — протараторил Калинцев, словно его пробудили от очень приятного и насыщенного сна. — Рад видеть вас всех в добром здравии. Надеюсь, вы наслаждетесь вечером.
Каждое слово сопровождалось торопливым кивком головы, словно он дождаться не мог момента, когда отделается от будущих родственников. И Дарье как никогда хотелось исполнить его желание, но княгиня была непреклонна.
— Мы бы хотели сегодня вечером публично дать вам с Дарьей свое благословение, а также сказать, что…
— Свадьбы не будет, — прервал ее князь. Его голос распорол полотно музыки и разговоров, в одно мгновение зал погрузился в молчание. В воцарившейся тишине Сергей Юрьевич достал из нагрудного кармана конверт и протянул заведующему канцелярией. — А я подаю в отставку. У Канцелярии больше нет права ни на меня, ни на мою семью.
Семен Васильевич на секунду стиснул губы в тонкую нить, словно все устремившиеся на них взгляды прошили его тело сотней пуль. Белоснежный конверт лег в побелевшую от напряжения ладонь.
— Я принимаю Вашу отставку, — проговорил мужчина, цедя каждое слово. — Думаю, завтра мы сможем обсудить все детали, а пока… не смею лишать Вас и Вашу семью праздника, который Вы все заслуживаете. Не так ли, Дарья Сергеевна?
Княжна вскинула голову, не скрывая возмущения, но заведующий Канцелярией уже отвернулся, взмахом руки давая понять, что разговор окончен, и добавить ему нечего.
— Благодарю, — только и сказал князь Аргутинский, уводя семью. Княгиня обмякла и повисла на его руке, как аксессуар, который за одну минуту лишили всей ценности. Она тратила все силы, чтобы сохранять улыбку и невинно посмеиваться в ответ на полные сочувствия взгляды.