Дарья кивнула и улыбнулась собственным мыслям.
— Ты какая-то сама не своя, — обеспокоенно проговорил Паша.
— Душно тут, — виновато улыбнулась девушка.
— Я принесу тебе воды, — пылко заявил Паша и тут же сорвался с места. Дарья посмотрела ему вслед и, дождавшись, когда светлые вихры скроются в толпе, заколола волосы зачарованным гребнем.
Мир вокруг подернулся легкой дымкой, точно чары набросили на нее покров из невесомой кисеи. Звуки тут же стали гулкими, словно она слушала их под водой. Люди задвигались отрывисто, смазанно. Дарья чувствовала, как работают чары, отводя от нее взгляды сразу десятков глаз, пока девушка пересекала зал, прислушиваясь к каждому разговору. Вот в углу счастливые обладательницы колец на пальцах со снисхождением обсуждали княгиню Аргутинскую, вот, Алексей Юрьевич пытался отшутиться от молодой секретарши. Вот Сергей Юрьевич приказывал сыну найти Дашу и сказать, что через полчаса они отправляются домой. Брат пронесся мимо, даже не заметив присутствия Дарьи. Он не услышал, как она окликнула его. Зато Дарья почувствовала на себе чужой взгляд.
Она обернулась. В растекшейся по залу дымке выделялась одна-единственная фигура. Это был юноша, помощник Калинцева. Наконец она смогла рассмотреть его: узкие плечи, длинные светлые волосы, тонкий нос, тяжелые брови, холодные глаза хищника. Верхняя губа поползла вверх, обнажая острые зубы. Юноша улыбнулся ей с выражением, очень похожим на дружелюбие, но стальные глаза резали ее взглядом, пробираясь под кожу, до самых нервов, заставляя застыть и не двигаться, несмотря на нестерпимое желание закричать. Перед ней был Геллерт Грин-де-Вальд.
16. Волки в овечьих шкурах (и наоборот)
Если бы можно было провалиться под землю, то Дарья так бы и сделала. Геллерт Грин-де-Вальд буквально пригвоздил ее к месту своим хищным взглядом. Секунду спустя он очаровательно улыбнулся и двинулся прямиком к ней. Дарья невольно попятилась. Она бросила взгляд в сторону своей семьи, но Грин-де-Вальд предупреждающе помотал головой и щелкнул пальцами. Несколько бокалов, стоявших на подносе домовика поблизости лопнули, осколки брызнули на пол. Никого не задело, но предупреждение было понятно с первого раза. Дарья замерла и с огромным усилием вернула себе самообладание. Юноша приблизился и галантно поклонился княжне, та ответила кивком.
— Княжна, несказанно рад возможности наконец познакомиться с Вами лично, — заговорил Грин-де-Вальд на хорошем русском, небольшой акцент все же пробивался. Девушка вспомнила все инструкции по поведению для заложников.
— Мистер Грин-де-Вальд, наслышана о Вас, сэр.
— О, прошу, называйте меня Геллерт, — улыбнулся он. Дарья поджала губы, имитируя улыбку. — Должен сказать, я Ваш преданный поклонник. Ваша работа вызывает у меня восхищение, особенно «Фемида». У Вас природный талант, мистеру Калинцеву повезло иметь в своем распоряжении такого талантливого сотрудника.
— Благодарю, сэр… Геллерт.
— Вот так гораздо лучше. Наслаждаетесь балом?
— Вроде того, — пожала плечами Дарья. Дурное предчувствие ворочалось в груди, его сопровождала нарастающая тошнота. Все инстинкты вопили, что нужно звать на помощь, бежать, но Грин-де-Вальд был спокоен и невозмутим, и это парализовало. Дарья словно оказалась оплетена паутиной, стягивавшейся все сильнее.
— Это просто замечательно, а то, признаться честно, я уже заскучал. Не откажете мне в одном танце?
Княжна кивнула. Грин-де-Вальд просиял, как будто от ее ответа зависела вся его будущая жизнь, и протянул девушке руку. Дарья позволила взять себя за талию, вторую ладонь положила на худое плечо волшебника. От одного прикосновения тревога усилилась. Дарья пыталась отвести взгляд, но чувствовала, как Грин-де-Вальд пристально и бесстыдно рассматривает ее лицо, пока ведет их сквозь зал, лавируя между танцующими.
— Должен сказать, я несказанно рад, что Ваша помолвка расстроилась, — вдруг сказал он. Дарья удивленно взглянула на юношу. Ей всегда казалось, что люди вроде него наибольшую часть времени будут говорить о себе и собственном величии. Грин-де-Вальд уловил ее удивленный взгляд и с довольной улыбкой продолжил свою мысль. — Если бы меня хоть сколько-то интересовали женщины, я бы тут же сделал Вам предложение, не сомневайтесь.
— А Вы…
— Содомит. Педераст. Почитатель мужчин. Называйте, как Вам угодно, — ослепительно улыбнулся он, крепче прижимая ее к себе, словно сомневаясь в истинности своих слов.