- Не соизволите ли вы подняться? - с лёгкой ехидцей попросили нас, мягким баритоном с лёгкой хрипотцой, я заслушалась. Наверное, просили именно нас ведь кроме нашей троицы в зале больше никто не сидел, все вытянулись по стойке смирно и удерживали глубоко почтительное выражение морды-лица. Ску-у-учно...
Я в кои-то веки решила попридержать язык и не дерзить в ответ, хотя раньше меня ничто не могло остановить. Мой язык - неудержим.
Исик с Таюной вскочили в тот же миг, я же слегка замешкалась и встала с помощью Исика, он мне руку подал. Каюсь, не смогла удержаться от того, чтобы хоть своей медлительностью позлить его величество. Мелко, но приятно.
- Чудесно, - насмешливо прокомментировал император. - А теперь продолжим наше разбирательство.
И столько радости в голосе, что я всерьез испугалась за свою свободу. Ведь я этого человека ещё в лицо не видела, а уже знала, что от него можно ждать лишь проблемы, причём большие. Голос у него слишком уж пропитан садистскими нотками.
"Зря я предыдущего судью обидела," - пронеслось в голове. Я уж было подумала, что это совесть вдруг воскресла, но оказалось, что это всего лишь инстинкт самосохранения подал голос. Вот и ладненько.
Его императорское величество прошло между нами с Таюной с одной стороны от дорогущей дорожки и Исиком с другой, а затем грациозно уселось на подушки в позе, в которой обычно сидят йоги. Не знаю, как ему удалось так красиво сесть, подушки-то низко лежали, а рост у него отнюдь немаленький, где-то метра два. Я как раз думала о таких приземлённых вещах, когда взгляд тёмных глаз императора остановился на мне.
Ой-ой, чего-то мне поплохело. И ноги так странно подкашиваются. И сердце из груди чуть ли не выскакивает. С чего бы это? Но это, к сожелению, ещё не всё. Меня бросило в жар. Потом в холод. Затем резко захотелось провалиться под землю. Позже - взлететь куда-то высоко-высоко. И, наконец, во мне победила гордость, приказав не поддаваться на провокации и не выказывать эмоции. А что это со мной, разберусь потом, Исика, в конце концов о помощи попрошу. Поэтому я подняла повыше подбородок и уверенно взглянула в глаза правителю не моей страны.
Сейчас самое главное - это получить свободу, а остальное как-нибудь само разрешится.
Император странно ухмыльнулся и как-то задумчиво-удивлённо на меня уставился. А я что? А я ничего, в ответ смотрю открыто, тёмный взгляд пока выдерживаю, хоть и с трудом. Почему-то так и тянет глаза в пол опустить, покраснеть и одежду нервно помять, заодно и вспотевшие отчего-то ладошки об неё вытереть. Вот же... Ну, что это со мной, чёрт возьми?!
Что-то, наверное, для себя решив, его сиятельство еле заметно кивнуло своим мыслям и, наконец, начало разбирательство.
- Итак, начнём? - и для чего спрашивает? Да ещё и таким отвратительно бодрым и жизнерадосным тоном. Он вытянул правую руку куда-то в сторону и ему тут же подали свиток с перечислением наших подвигов. - Вчера в десять часов и десять минут вечера на улице Цветочной, которой сегодня уже не существует, - я покраснела, - был обнаружен дракон, который... Извините, драконица, - исправился, наткнувшись на мой возмущённый до глубины драконьей души взгляд, - которая разрушила полгорода. А так же сумасшедший алхимик, бросающийся зельями направо и налево. Были доставлены во дворец для рассмотрения их дела, - император небрежно свернул желтоватый свиток, в который даже не взглянул ни разу, прожигая меня взглядом на протяжении всей своей речи. Зачем разворачивал, спрашивается? Только слугу дёргал. Показушник.
Я стояла бледная, но гордая. Исик лицо держал даже лучше чем я. На него посмотришь и подумаешь, что это его не судят, а по меньшей мере ордин вручают. Вот это выдержка, уважаю! Таюна спряталась за нашими спинами и уже оттуда смотрела на императора с вызовом. Вот что с ребёнком может сделать поддержка! Из запуганной и брошенной мышки она превратилась во львёнка, несмышлённого, но зато храброго.
- Что вы можете сказать в своё оправдание? - поднял смоляную бровь император.
- Только то, что я защищалась от грабителей. На нас с другом напали, обокрали и хотели продать в рабство, - этому человеку мозги пудрить было делом весьма опасным, потому я решила быть максимально осторожной и говорить правду, и только правду, и ничего кроме правды. - Я, само собой разумеющееся, испугалась и вторая ипостась взяла верх. Ну, а дальше вы наверное, сами знаете...