Мещане твои, Прага, превосходны!..
Вез знаков племенных различий
Они от сусликов наследуют свои привычки,
Где надо - по течению плывут,
Где надо спину горбить - горбят,
Где надо дерзость проявить - дерзят!
Эй, буржуа! Тепло тебе, удобно и уютно,
Ты пересчитываешь золото свое,
Дрожишь над пим, как скряга, опасаясь
Потопа социального Как светопреставленья...
Так писал младший современник Чеха, поэт Антонин Сова.
Растеряв свою прогрессивность, ио и не успев с достаточной очевидностью проявить себя как откровенно реакционная сила (общественные условия для этого еще не сложились), чешская буржуазия в своей значительной части как бы останавливается на своеобразном социально-нравственном перепутье - "обмещаниваетея". И критика мещанства в литературе 80-90-х годов все чаще сливается с критикой буржуазии, а последняя осуждается прежде всего за ее мещанские качества. Полное понимание ее эксплуататорской сущности, ее прямой враждебности народу, утвердится в литературе позднее, с творчеством пролетарских писателей XX века.
Герой повестей Чеха - именно типичный чешский буржуа второй: половиныXIX века. "Это не тот эксплуататор, который беспощадно продирается сквозь конкуренции и кризисы в погоне за прибылью; это и не та слабая жертва, которая гибнет в борьбе за существование.- Это домовладелец, состояние которого выросло само собой, благодаря росту доходов от собственности. Его интересы и потребности легко удовлетворить, они примитивны, он никуда не стремится, ему нужны лишь спокойствие и порядок, чтобы никто не нарушал ero тихую жизнь. Это тип внешне безобидный, который ничего не создает и не разрушает. Но на самом деле он тормоз любого прогресса, признак деградации целого класса. Сам по себе Броучек не опасен, как не опасен, к примеру, Обломов; но они опасны, когда им подобные составляют большинство или существенную часть нации" [Krejci К. Svatopluk Cech a Matej Broucek prazsky mest'anPraha, 1952, s, 15-16, 12 .].
Одно из главных свойств характера Броучека - развитое чувство собственности. Психология собственника, твердо стоящего на земле, опираясь на нее фундаментом четырехэтажного дома, определяет его поведение и образ мыслей. Недвижимое имущество, которым он владеет, придает ему уверенность в себе, утверждает в своем превосходстве над окружающими.
Противоречие между претензией Броучека на значительность и его истинным ничтожеством (ведь он "жучок", не более того!), между уверенностью в своих неоспоримых достоинствах и отсутствием таковых - один из основных источников комизма повестей. Это проявляется уже в их внешнем интонационном рисунке: сквозь подчеркнуто почтительное отношение автора к герою, которое определяет ведущую "официальную" интонацию произведения, все время проглядывает ирония в его адрес, а сквозь романтическую версию "путешествия" все время просвечивает версия "сна".
Сближая противоположности, мобилизуя естественные ресурсы комического, заложенные в подобных столкновениях, автор создает произведения многоплановые. В повести "Путешествие На Луну" Броучек - не только объект, но и средство критики. Его сугубо утилитарное отношение к действительности помогает оттенить и высмеять другую крайность, которую отицетворяет мир лунян - полный отрыв от жизни, устремленность к. заоблачным сферам, бесплодную мечтательность и романтизм. Автор исходит из распространенных ассоциаций, жоторые обычно вызывает Луна - далекая, прекрасная, возвышенная, романтичная, и, изобретательно развивая эти ассоциации, превращает свою лунную фантазию в карикатуру на действительность, на ее вполне реальные стороны.
В повести можно увидеть насмешку и над пустыми фантазорами-мечтателями, столь же бесполезными для общества, сколь и эгоистичные мещане, и полемику с определенными тенденциями в искусстве, способными превратить его в пустоцвет. К концу века они заявляли о себе все решительнее, искали обоснований в концепциях и программах, давали жизнь эстетствующим направлениям. Не случайно высокопарные рассуждения лунян напоминают литературные манифесты, замешанные на философии идеализма и аристократическом презрении ко всему земному: "Знай, в беспредельной иерархии существ, обитающих в мировом пространстве, мы, луняне, стоим намного выше примитивных жителей Земли, гораздо ближе к величественному извечному Духу Вселенной".
Автор подчеркивает, как смешна и нелепа оторванность от жизни. Он в буквальном смысле отрывает подобных мечтателей от земли и водворяет их в заоблачные сферы, на Луну.
Там лунные поэты, живописцы, музыканты и создают свои творения, в которых нет ничего, кроме набора громких слов, хаоса красок, какофонии звуков. Он показывает, как смехотворна всякая нарочитая красивость, воплощением которой стал этот противоестественный мир, где изъясняются на языке романтических шаблонов и признают лишь "возвышенное и духовное". В соответствии с этим на Луне вместо трактиров - читальни. И луняне в них точно так же упиваются поэтическими строфами, как пражане сливовицей, засиживаясь где-нибудь в "Викарке" или "У петуха" (во избежание пьяных скандалов власти запрещают выдавать стихи после полуночи). Из материальной пищи там признают только росу и ароматы цветов, а обиженным судьбой бедолагам, которым достаются одпи объедки, приходится довольствоваться занюханными букетами полузасохших фиалок [ Сходные штрихи в фантастическом описании Луны мы найдем у Сирано де Бержераа. По его рассказам, жители одной из лунных империй вкушали лишь запахи съестного, а с трактирщиками расплачивались не золотом, а стихами. Но значение сходных образов у каждого автора свое. Произведение Сирано было не только сатирой на феодальное общество, но и утопией. Бедный дворянин, непризнанный поэтвольнодумец, у кого в запасе всегда было больше рифм, чем монет, так выражал свои представления о справедливости и счастье: утолять голод, вдохнув запах похлебки,, а за блага жизни платить стихами. Тогда каждый получит по заслугам. ].