Шоссейная дорога уходит в Рош-Пину, а к Капернауму сворачивает проселочная, по обеим сторонам которой стоят черные бедуинские шатры. Целый караван верблюдов идет навстречу. Должно быть, переселяется большое семейство кочевников. На верблюдах навьючены шатры, циновки, глиняные кувшины, медные тазы, а в придачу женщины и дети. Колокольчик позвякивает на шее передового верблюда. Его уздечка в бирюзе, чтобы отгонять злых духов пустыни. Надменная голова задрана к небу. Поистине от этой сцены веет воздухом счастливой Аравии!
Справа лежит небольшая долина. Арабы называют ее Табга. Здесь толпы народа теснились к Учителю, капернаумцы, бросившие с утра свои очаги, позабыв о пище. Некоторые из двенадцати приступили к Нему:
— У нас только пять хлебов и две рыбы...
Две тысячи лет тому назад на этих пустынных местах колосилась пшеница. В одну из суббот апостолы шли среди нив, срывали колосья и ели, проголодавшиеся за день. Благочестивые фарисеи смотрели на них и сокрушенно покачивали головами.
Но вот Капернаум. Все, что осталось от него, — черные базальтовые камни. Должно быть, мрачный был город.
В Евангелии от Матфея:
— И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься...
Адской черноты камни лежат среди колючих растений, которыми могут питаться только верблюды. Так вот где стоял дом центуриона и другой дом, полный смятения, плача и игры свирельщиков над умершей двенадцатилетней девочкой, и таверна, в которой Христос возлежал и пил вино с мытарями и грешниками, и городские ворота, у которых сидел сборщик податей Матфей, оставивший все, списки и мешок с медяками, и ушедший за Христом. Может быть, здесь ходила по улице блудница из Магдалы, с розой в руке, и улыбалась богатому юноше, сыну начальника синагоги?
Евангелист так хорошо знает здешние места, что, дожно быть, сам был родом из Капернаума. В городке по преданию был дом Петра. Христос провел здесь несколько лет. Из евангельских намеков возникает весь город, полный жизни, женского плача, криков торговцев, стука посуды, запахов и бульканья вина из сосудов. А вокруг — горы заповедей блаженства, пяти хлебов, вверженных в море свиней.
Богатые францисканцы построили в Капернауме внушительный монастырь. В монастырском саду находятся развалины синагоги (II в. по Р.Х.). Францисканские археологи восстановили четыре колонны, привели в порядок камни. Обломки архитравов в пышной орнаментике упадочной эпохи: плоды гранат, листья аканфов, меандры, цветы и символ манны небесной — сосуд, в котором виноградные грозди. Пахучие эвкалипты склоняются над руиной. А, может быть, это та самая синагога?
Автобус покидает Тивериаду в полдень. Рядом сидит старая арабка. В ногах у нее плетеная корзина с рыбой, пойманной в Галилейском море. Я смотрю с волнением на эти рыбы. Ведь они потомки тех рыб, которых ловил сетями Симон и его брат Андрей.
О Палестинском пейзаже
Есть у палестинского пейзажа некая конгениальность с тем, что и как писали синоптики и Иоанн о событиях, имевших место на этих холмах и на этих маленьких долинах, или на берегу Галилейского моря. Та же классическая простота стиля, тишина, прозрачность, как прозрачен прелестный пейзаж, как тихо здесь в поле, где пасутся стада овец.
Существует целая наука, которая изучает Евангелие не только с богословской точки зрения, но и как всякий литературный памятник, пытается выяснить его источники, восстановить тексты, определить авторство евангелистов. Не вдаваясь во все тонкости какой-нибудь «тюбингенской» школы, можно сказать, что Евангелие, или те записи, которые послужили источником для него, и так называемые «логии», — записанные слова Христа, появились приблизительно в эпоху разрушения Иерусалима, т.е. около 70 года. В это время уже уходили в могилу свидетели земной жизни Учителя, и являлась насущная потребность запечатлеть учение маленькой церкви для последующих поколений и для других маленьких церквей, где-нибудь в Сирии или Каппадокии.
Возможно, что первые записи были сделаны на арамейском языке, который во времена Христа являлся в Палестине разговорным. Их написал какой-нибудь назорей. Существовало Евангелие, которое так и называлось — «евангелие для назореев». Может быть, автор его тот самый капернаумский сборщик податей Матфей, привыкший вести счетоводные книги, один из немногих грамотных людей в общине рыбаков и пастухов. Первое евангелие написано было где-то здесь, среди этих холмов и мирных долин, и на его стиле отразилась галилейская тишина.