Когда в Назарет явилась св. Елена, в городе еще теплились предания о тех местах, где стоял дом, в котором провела свое детство Дева Мария, где шуршал рубанок Иосифа, где ангел попирал небесной стопой грешную землю. Византийская императрица обливала слезами священные места. Одна за другой возникали базилики. Потом на месте византийских руин крестоносцы строили романские храмы. Теперь здесь возвышаются католические и греческие церкви и монастыри. Огромный францисканский монастырь построен на том месте, где стоял скромный домик Марии и находилась мастерская Иосифа. Глубоко под землей туристу показывают «кухню Марии», остатки колонн и мозаичных полов, по которым ступали расшитые жемчугом пурпурные кампагии благочестивой императрицы. Две колонны указывают те точки, на которых стояли Дева и архангел. Новая церковь построена в 1729 году. О старой существует легенда. Когда пришли сюда сарацины, ангелы еще раз слетели с небес в свой излюбленный город и перенесли каменную базилику по воздуху в далекую Италию, в глухую деревушку Лоретто, чтобы безбожные агаряне не осквернили церковь навозом своих коней.
Над фундаментом синагоги стоит церковь греков — униатов. Недалеко католическая церковь обозначает местоположение того дома, в котором, по преданию, вернувшись по воскресении в свой родной город, Христос вкушал в последний раз земной хлеб и пил вино от земной лозы. Около источника Девы, где красивые и стройные арабки наполняют по вечерам кувшины водой, находится православная церковь. Церкви, монастыри и больницы преобразили город. Тут много священников и монахов, и почти все местные арабы — христиане. Это обстоятельство не мешает тому, что иногда на мирных назаретских улицах взрываются бомбы. В общем, торговый и оживленный арабский город, в котором уже появились кинематографы и радио, автомобили и гаражи.
Но стоит выехать из Назарета, и снова начинает возникать среди холмов библейский пейзаж. Оставленный город кажется вдруг постаревшим на тысячу лет. Еще один километр, и Назарет погружается в евангельские времена, а его смоковницы и белые дома становятся отвлеченными деревьями и домами, над которыми витали ангелы.
Среди холмов Израильской долины лежат арабские деревни. Еврейские колонии еще не вплотную подступили к городу. На тропинке, по обеим сторонам которой лежат скромные ячменные поля, и пастухи в абаях пасут овец, мимо круглого колодца, где козы пьют воду из каменной, водопойной колоды, может быть, служившей гробом какому-нибудь израильскому вельможе, мимо гумен, гор ячменной соломы и олив, идет на ослике арабская девочка. Через ослиную спину перекинута веревочная сетка, а в ней два кувшина. Путь ослику пересекает караван из трех верблюдов, удаляющихся по направлению к Аффулэ. В этом медленном расхождении путников, есть что-то древнее. Медленные шаги верблюдов полны значения. Животные несут на своих горбах огромные охапки соломы. Это важная и ответственная работа. Это нужно для жизни. А запах бензина напоминает о XX веке, в который делается столько ненужных вещей. На минуту кажется, что легкомысленный автомобиль попал на другую планету. Но сердце мотора тоже жизнь. Солнце одинаково светит над верблюдами и автомобилями, над добрыми и злыми.
Арабка едет в сторону Вифлеема Галилейского. Когда смотришь на такую дорогу, соблазнительно предположить: не в этом ли городке родился Христос? Городок был в двух шагах от Назарета, Иосиф и Мария могли, вот, как эта арабская девочка, отправиться туда по своим делам и заночевать в пещере, под теплые вздохи волов и блеянье ягнят. Такие предположения делает, напр., проф. Клаузнер в своей книге о Христе. Но пророки предсказали рождение Мессии в городе Иудином. Церковь и христианское предание утверждают, что Христос родился в другом Вифлееме, по ту сторону Иерусалима, в ста сорока километрах от Назарета.
На месте галилейского Вифлеема находится немецкая колония. Ничего не осталось от старого селения, кроме каких-то невыясненного происхождения камней. Остался только пейзаж. Может быть, окружающие холмы были тогда более лесисты, чем в наши дни. Неприятельские армии, от ассирийцев до римских легионов, вырубили рощи на топливо, на постройку осадных башен, виней и палисадов, а арабы не потрудились засадить их новыми деревьями. Но холмы, прелестные лирические горы, все так же стоят среди плодородных долин. Не в мраморе, не в кирпичных корпусах францисканских монастырей, не в золоченых главах, а в этих трогательных пейзажах, на кусочке глухой арабской дороги, на выжженном ячменном поле, среди сухих репейников и ворохов соломы, у обложенного полевыми камнями колодца открывается подлинный мир евангельской Палестины.