Прогоняю через программу разные книги. Оказывается, что после выкидывания остается около 40 % текста! Это же сколько бумаги и компьютерной памяти занимают эти 100 слов!
Вспоминаю книги Хемингуэя и Лондона. А ну ка, господа писатели, как у вас с языком? Компьютер на секунду задумывается и выдает ответ:
У Лондона остается 46 % текста после выкидывания 100 популярных слов.
У Хемингуэя в этом случае остается 40 %.
Так, Джек Лондон немного впереди. Что дальше:
Лондон использует в романах слова в среднем по 3,5 раза.
Хемингуэй использует в романах слова в среднем по 6,3 раза.
Ага, вот и ответ, почему тогда в Москве так портилось настроение после романов Лондона. Слишком у него много новых слов в текстах. Но может быть это только для выбранных романов? Прогоняю через программу другие романы. Вижу у Хемингуэя:
«Прощай, оружие!» — 40,1 % и 6,6;
«По ком звонит колокол» — 39,6 % и 6,0.
Так… числа практически стабильные. Это стиль писателя, он мало меняется от романа к роману.
А как насчет Шолохова? Прогоняю «Тихий Дон» и «Поднятую целину». Числа похожие. Так что, Шолохов все-таки сам написал «Тихий Дон»? Пусть даже используя чужие дневники и наброски. Вопрос можно закрыть? Не знаю… Пусть филологи решают, пишут статьи и диссертации. Я залез в чужой огород, мне надо писать другую программу.
— Означает ли это, что писатели с богатым языком более интересны и пишут лучше?
— Не факт, тут еще много чего надо учитывать. Это совсем другой уровень анализа. Для профессионалов. Но зато так можно понять, с каких писателей лучше начинать изучение языка, а каких оставить на потом.
Потом
Филадельфия, центр города, каменные джунгли. Окна комнаты выходят на бетонный пустырь, за ним громада Института глазных болезней, дальше череда старых кирпичных домов, какие-то башни, трубы. Окно пыльное — как его мыть снаружи? Но больше смотреть некуда. В комнате только стол, стул, кровать и шкаф. Есть еще кухня, но туда идти не хочется. Готовой еды нет, заказать из ресторана не получится — телефон еще не купил. Садишься за стол, открываешь огромный блокнот. Надо составить алгоритм программы для изучения движений молекул белка. Надо, надо… Надо еще идти в лабораторию и закончить эксперимент. Для этого придется одеться, спустится по лестнице, перейти дорогу, обогнуть лабораторный корпус, зайти в стеклянную дверь, подняться на лифте, еще двадцать метров по коридору, открыть тяжелую металлическую дверь, подойти к установке и вспомнить, что ты успел сделать два дня назад. Но ты не пойдешь — раскалывается голова, болят мышцы. Это грипп? Может быть. Все равно его не вылечишь, надо больше пить и лежать.
А что происходит за окном? Хоть бы деревце какое. Ага, есть дерево — как ты его раньше не заметил! Хилое, тоненькое, странно оно смотрится на краю бетонной плоскости. Листья почти облетели, вон три лежат неподалеку. Ну хоть что-то. Ладно, посмотрел, что дальше? Работать не получится, читать не хочется. Давай думать о приятном — это можно даже при гриппе.
А что приятного? О проектах думать не хочется. Да, они интересные. Может удастся приоткрыть тайну происхождения жизни на земле и показать пути синтеза новых лекарств. Но об этом надо думать не спеша, с ясной головой. Плохо, когда один. Американцы прекрасные ребята — веселые, добрые, всегда готовы помочь. Но это на работе. А вот душевных разговоров не получается — разные мы смотрели фильмы, разные читали книги. Ты бродишь, как одинокий волк. Проекты полностью на тебе. Это хорошо, ты же любишь сам все планировать. Но и ответственность тоже только на тебе. Ныряешь в проект с головой, а оттуда или со щитом, или на щите. На начальство не пожалуешься. Да и нет его, начальства. Сам себе директор и разнорабочий.
Зачем ты так вкалываешь? Доказать кому-то, что ты можешь? Нет, это уже перерос. Интересно? Пожалуй, да. Деньги небольшие — это не стимул. Только интерес. Просыпаешься и не знаешь, что будет вечером, как лягут точки на график, опишет ли кривую формула. Живешь сегодняшним днем, потому что план на завтра будет зависеть от сегодняшнего успеха. Или провала. Это не привычно. Не привычно потому, что все быстро. Давай, давай! Это ты сам себя подстегиваешь. Женщины, компании, походы, дуракаваляние — это все в прошлом. Сейчас только вперед. Все остальное потом!
Вдруг ты понимаешь, что не хочешь ничего менять. Если завтра ты в лотерею выиграешь миллион, то начнутся заботы, как его потратить. Если завтра полюбишь красавицу, то начнутся бессонные ночи, ревность, потеря аппетита и желание прыгнуть выше головы. И твой грипп — это тоже неплохо. Иначе пришлось бы варить борщ, жарить картошку, думать об утренней зарядке и вечерней прогулке. А так смотришь на дерево за окном и ждешь, когда прояснится голова и ты сможешь написать в блокноте первую формулу.
— Это не рассказ, не история, просто зарисовка.
— Да, пять минут человека, больного гриппом.
— И каково было так жить? Без завтра, только сегодня. Ничего не хотеть, ничего не ждать.
— Я ждал подмогу из России. Но это случилось не скоро.
— А когда миллион захотел?
— Об этом вообще не думал. Когда занимаешься наукой, то деньги на втором плане.
— Следующее путешествие будет за деньгами? Ведь нельзя всю жизнь не хотеть миллион.
— О деньгах неинтересно. Миллионы долларов — это испытание. Не послал мне Всемирный разум такого опыта, поэтому за себя сказать ничего не могу. Но среди моих знакомых есть богатые. Нормальными остались только те, кто заработал богатство ежедневным трудом. Стиль их жизни при этом изменился мало. Скупые остались скупыми, щедрые остались щедрыми. Дворцов с башнями не построил никто. Сам я даже не уверен, отношусь ли к среднему классу. Однажды в сети я прошел тест и на 15 вопросов ответил на один и то неправильно. Получил оценку: «Даже странно, что с такими познаниями в области стиля жизни среднего класса у вас есть компьютер и интернет, чтобы пройти этот тест». Ну не ем я экзотические фрукты и суши/суси. Машины уверенно различаю только по цвету и числу дверей. Не разбираюсь в модных одеколонах, часах, стильной мебели и загадочных порошках для чистки кастрюль и зубов.
Наверное, я последний из динозавров.
Динозавры
Как вернуть молодость
Кажется, в Канаде поставили эксперимент. Пожилых людей собрали в большом доме, где всё было так, как во времена их молодости: никаких мобильных телефонов, компьютеров, вокруг мебель из 60-х годов, виниловые пластинки с записями старой музыки, одежда из той же эпохи…
И старики разом помолодели. Здоровье, эмоции, настроение — все стало лучше.
— Это к тому, что старики не любят машины с автоматикой, сложные телефоны и современную музыку? Они не хотят далеко уходить от своей молодости? Может просто в старости тяжело осваивать что-то новое?
— Это тоже, но канадский эксперимент о многом говорит. Еще до него я об этом думал и написал пост о доме в тысячу комнат. Но сначала покрутим глобус и поставим палец на маленький военный городок на берегу озера Балхаш. Будет зарисовка о комнате в одном из домов городка.
Из прошлого века
Если бы у меня был дом в тысячу комнат, то одна из них была бы комнатой ушедшего времени.
В ней на стене висел бы ковер. Красный, с узором из завитушек.
На письменном столе лежала бы черно-желтая китайская скатерть. На ней чернильница-непроливайка и деревянная перьевая ручка. И еще стопка конвертов с рисунками. На рисунках Новый год, Первое мая или Слава труду. Или букет мимозы. С другой стороны стола — книги: «Дети капитана Гранта», «Рассказы о животных» и коричневый том собрания сочинений Эмиля Золя.