Утром девушки встретились за завтраком и решили обсудить насущные дела. С первого взгляда они выглядели весьма плачевно: у Туси в результате проведения противопожарных мероприятий сорвалось судьбоносное свидание, Алису всю ночь мучили желудочные колики (нанюхавшись мясных ароматов, организм требовал свое), у Ани болели ноги, она еще никогда так долго не прогуливалась пешком, как прошлым вечером. Единственной отрадой был пляж, на который Туся рвалась вновь, чтобы встретить Бурлакова и объяснить, почему она сбежала так стремительно. Он вряд ли внял бы ее оправданиям в том, что у нее потекла тушь, размазалась помада и размяк уложенный обильными слоями тональный крем. Ни один мужчина не сможет понять всю глубину трагедии, разыгравшейся на Тусином лице. Если, конечно, он сам не подкрашивал ресницы тушью, после чего рыдал, размазывая ее по щекам, а после этого рыдал еще горше оттого, что было не только обидно, но и больно. Бурлаков глаза не красил, он скрывал их под массивной оправой очков и объяснений девушки бы не принял. Наверняка потомственный олигарх думал, что его избранница должна была стойко выдержать сцену унижения до ее завершения, после чего вместе с ним кинуться на обидчика с кулаками. А Туська была всего лишь навсего слабой, испуганной женщиной, а не потомственной олигархшей, в такие тонкости не вдавалась и дала деру при первом удобном случае. Теперь ее мучила совесть. Она, намазывая масло на ломтик белого хлеба, жестко собрала ножом все излишки и вернула в масленку. И ломтик докторской колбасы из общей тарелки выбрала самый тонкий и хлипкий. Так она наказывала себя за вчерашний побег.
Аня сидела тихо и делала то, чего категорически запрещают делать все врачи мира – она жевала и читала одновременно. И чуть не оправдала их опасений – неожиданно подавилась, закашлялась, после чего воскликнула «Какой наглец!» и продолжила жевать докторскую колбасу, уставившись в книгу.
– Кстати, о наглецах, – заметила Алиса, которая этим утром отсутствием аппетита не страдала и с удовольствием поглощала все, что лежало на тарелках. – В особняке кто-то живет. Вчера, когда я переодевалась, он издавал странные протяжные вздохи. Я думаю, – она понизила голос, – он подглядывал.
– Надо же, – возмутилась Туся, – а меня он, интересно, видел или нет? Вчера я как раз надевала свой новый розовый бюстик.
– Может, это призрак замка? – оторвалась от книги заинтригованная Аня. – Мне показалось, что я сегодня утром слышала смех, когда открывала окно.
– Ты слышала смех, Алиса – вздохи. Мне кажется, – зашептала Туся, – призраков несколько. Все они бродят по замку в длинных белых одеяниях и ждут не дождутся, когда мы выпустим их на свободу.
– Вряд ли это были призраки, – не поверила Алиса, – они обычно селятся в старых замках-особняках, а этот явно молодой. Скорее всего, там живет эксцентричный миллионер, который любит подглядывать в замочные скважины. Было бы неплохо, если бы он оказался холостяком и сиротой, как Багров.
– Нужно купить бинокль, – предложила Аня, – и хорошенько разглядеть того миллионера, который ржет как лошадь и дышит как паровоз. Я схожу в магазин, может, там продаются.
– Правильно, – одобрила Алиса намерения подруги, – сходи купи. Если там действительно есть на что посмотреть, то нам не будет жаль потраченных денег. К тому же после того, как мы все разглядим, бинокль можно вернуть обратно.
– А я схожу на пляж, – решилась Туся, – и проверю, как там идут дела. Не появились ли новые олигархи на горизонте…
– Сиди дома и вари макароны на обед, – скомандовала Алиса, – а я отправлюсь налаживать связи с Чебушевской. Не весь же месяц нам питаться одними макаронами.
– Все разойдутся, а я должна сидеть дома, – надулась Туся.
– И не просто сидеть, – добавила Алиса, – приготовить обед, накормить собаку и выпустить ее погулять.
– И посадить семь розовых кустов, – досадовала «Золушка».
– Нет, с розовыми кустами я разберусь сама.
Когда подруги разошлись, Туся открыла собаке консервы, налила в кастрюлю воду, поставила ее на плиту, вытолкала собаку на двор и пошла искать в домашней библиотеке Шаховых поваренную книгу. Она забыла, когда следует закидывать макароны: до кипения воды или после. И зачем их нужно подбрасывать к потолку после того, как они сварятся?
Калерия Леонидовна Чебушевская по своему обыкновению с утра возилась в саду. Это было самое благоприятное время для полива растений, к тому же еще вылетели на промысел комары и мухи. Она поливала розы и напевала милую песенку из своей далекой молодости. Где-то рядом с ней в кустах возился любимый египетский кот Фараон. Алисе он не понравился сразу – такого голого кота она никогда не видела. Складывалось ощущение, что с него сняли скальп, за что он мстил всем окружающим. Даже мяукал Фараон так противно, что волосы невольно становились дыбом. «Странно, – подумала Алиса, – что кот не из замка. Он был бы прекрасным дополнением к призракам».
Если бы Калерия Леонидовна узнала ее мысли, то очень бы обиделась. Она считала своего кота лучшим домашним питомцем на свете. Он занимал в ее душе второе место после роз. Или находился где-то рядом с ними на первом. Чебушевская любила своего кота и не питала нежных чувств к соседям. Стоявшую у калитки Алису она приняла довольно прохладно и через забор интеллигентно поинтересовалась, что та от нее хочет. Но Алиса знала, чем пронять старушку.
– Извините, пожалуйста, – залепетала она, как на первом экзамене, когда у нее из кармана вытащили шпаргалку, – я вчера весь день любовалась вашими розами. Они ни в какое сравнение не идут с цветами моей милой тетушки. Как бы мне хотелось получить пару советов от вас, дорогая Калерия Леонидовна, по поводу ухода за этими капризными красавицами.
Чебушевская выпятила губы, как будто обращение «капризная красавица» относилось именно к ней.
– Так вы племянница Шаховых? – переспросила она. И, получив утвердительный ответ, позволила открыть калитку. – Да, в вашем саду розы не так хороши, как мои. Но, милочка моя, поверьте, это тяжкий труд. Это такая самоотдача! Такое самопожертвование! Пройдемте в дом, дорогая моя, я дам вам познавательную литературу по уходу за этой роскошью.
– Что вы, что вы, – отнекивалась Алиса, проходя за ней следом, – я не хотела доставлять вам лишние хлопоты.
– Фараончик, за мной! – скомандовала Чебушевская и открыла дверь в дом. Кот демонстративно повернулся в другую сторону и исчез под забором. – Только недолго гуляй, милый! – трогательно произнесла хозяйка и впустила гостью в свое дворянское гнездо.
Туська проверяла готовность макарон, подбрасывая их к потолку. Они должны были к нему липнуть, как воздушные шарики, но макароны не липли, поэтому ей пришлось вывалить их обратно в кастрюлю и доварить. В самом начале процесса, когда она начала вываливать макароны, со стороны двора раздался пронзительный писк и восторженный лай. Глашка кого-то настигла во дворе и громогласно праздновала победу. Туся забросила макароны и кинулась к окну. Так все и было. Наглая ротвейлерша обидела симпатягу-кота, начисто содрав с него скальп. Туся покачала головой и достала собачьи консервы. Размахивая ими перед своим носом и изображая нечеловеческое наслаждение, она поманила кота, заслоняя собой от вредной собаки проход на кухню. Кот прошмыгнул между ее ног и кинулся к консервам. Туся захлопнула дверь перед носом Глашки и ужаснулась. Вблизи кот выглядел совершенно голым. Безжалостная собака не оставила на его хилом тельце ни одной шерстинки! А этот кот наверняка очень породистый и дорогой, дешевых животных в Копейке не водилось, разве только беспризорные мыши да кроты. Наверняка сегодня на разборки прибежит его владелица и учинит скандал, почему Туся недоглядела за вверенной ей собакой. А она ведь действительно недоглядела, всецело поглощенная поварским искусством! Алиса не примет никаких объяснений, она ясно сказала, что собакой в отсутствие Ани и ее занимается Туся! И что теперь делать?! Идея пришла внезапно. Судорожно перебирая содержимое чемоданов подруги, Туся вспомнила, что у той есть премиленький пеньюар, отороченный голубым мехом. Вооружившись ножницами и закрыв кота на кухне, Туся отправилась наверх и безжалостно отрезала меховую оторочку. Разрезав ее на мелкие куски, она вернулась с ними назад. Нажравшийся кот отдыхал у собачьей миски, раскинув голые лапы в стороны. Туся нашла на одной из полок канцелярский клей с кисточкой и приступила к делу, заранее напоив кастрированное животное успокоительным «Антисексом».