Утром они подходят к двум сопкам, стоящим рядом с водой, над которыми висят семь кишок (Penis’coв) месяца. Отсюда начинается путь в верхний мир, для подъема шаман запрягает крылатого дьявола (духа):
«…Вот по кишке месяца вверх стали подниматься. Вот, поднявшись, попали туда, откуда расходятся эти семь кишок. Ну вот, у основания трех кишок увидели без парки, без бакарей голого мужчину, который, сидя, как будто выдергивал шерсть белой важенки и сдувал вниз на землю. «Мать дерева, кто это такой?», — спросил я.
«Это немощь, препятствующая благополучным родам. Вот и у долган, и у русских, и у самоедов женщина становится беременной, потом рождается ребенок, но скоро умирает. Вот эта немощь, в виде пушинки шерсти пускает вниз эти несчастные дни, в которые суждено рождаться этим умирающим детям. Если бы этой немощи не было, народу было бы больше».
Дальше их дорога идет вдоль кишки месяца, и они держат путь к мамке, дающей новорожденным глаза (и людям, и животным). По представлениям нганасан, это происходит следующим образом:
«…Настоящую душу земли мамка родит, хранит. Вот глаза создаются мамкой сверху. По нашей вере, глаза дает месяц, душу земли мамка родит. Вот нас рождающий мужик-бог настоящих-то две жены имеет. Большая-то жена — мамка земли, маленькая-то жена — месяца мамка. Вот поэтому и самоед, и долган, и русский исчисляют время беременности по месяцам. Без мамки месяца глаза не будут рождаться, без мамки земли душа не будет рождаться. Вот когда две мамки вместе рождают, родятся люди…».
Они плывут по реке, разветвляющейся затем на семь отдельных русел (это моча месяцевой кишки), встречают еще несколько родовых немощей и останавливаются на ночевку.
Утром в самом начале пути они пересекают дорогу большой немощи, той самой, которую уже встречали в нижнем мире, там, где в месте слияния семи ручьев выросли из одного комля три дерева — три немощи, связанные с первородным инцестом. Это прекрасный пример гиперпространственной склейки, соединяющей через многомерное пространство два удаленных мира.
Затем они находят два ящика с глазами, которые посылает мамка месяца, дальше встречают на нижней (северной) стороне очень тощую бесплодную олениху:
«… Что это такое? Как будто это важенка из одних костей состоит. Почему это конец (вагины) под ее копчиком шевелится, суживается и расширяется? Я боюсь, что это такое?» Мамка на это сказала: «Это немощь нерожающих женщин и оленей-нетелей. Она стремится к случке, но напрасно. Поэтому-то и шевелится ее (вагина). Вот эта немощь пот-мокроту у женщины вытягивает. Оттого женщины становятся тощими и перестают рожать».
После ночевки они продолжают свой путь и приходят к большому чуму:
«…Вот дальше пошли, дошли до того места, где показалась верхушка чума. Кругом дымохода семь месяцев нарисовано. Вот когда пошли ближе, и чум показался. Вокруг чума будто семь месяцев стоят. Вход-то в чум насилу нашли. Покрышка-то входа оказалась сделанной из шкур лиц четырех немощей, сшитых вместе. Вот от середины двери пятном глядят эти лица. «Ну, мамка, до какой страны дошли?».
Это и оказывается чум мамки глаз, второй жены Бога верхнего мира, зачинающего души людей:
«…Мамка (Хорэ) сказала: «Как, ты не знаешь? Это души шаманских глаз мамки. Вот это девяти месяцев мамка, девять месяцев старухины девки. Вот поэтому люди девять месяцев считают. Теперь — дверь из шкур рож четырех немощей: эти рожи старухины четыре мужика. Один мужик — немощь снежной слепоты, другой мужик — немощь одноглазия, третий мужик — немощь близорукости, четвертый мужик — немощь глазных болезней. Вот от них и происходят слепые, одноглазые, близорукие, больные глазами новорожденные.
Вот мамка месяца новорожденному ровно два глаза посыпает. Один из мужиков по пути оба глаза выкрадывает, оттого слепые рождаются; другой мужик один глаз выкрадывает, оттого одноглазые рождаются: другой мужик половину глаза крадет, оттого узкоглазые (близорукие) рождаются, другой мужик остроту зрения крадет, оттого с больными глазами рождаются.