Естественно, что никакое дело у евреев не проходит единогласно. Сторонники и противники бойкота не жалеют доводов и аргументов.
Да, говорят противники бойкота, Вагнер был малоприятным типом и даже антисемитом. Его обожал Гитлер. Да, он был официальным композитором Третьего рейха. Да, под его музыку гнали евреев в газовые камеры. Но человек — это одно, а творчество — другое. Когда не требует поэта… и так далее по тексту, всем известному. Опять же: не он виноват в том, что его музыку использовали так, как использовали. Что был антисемит — не очень хорошо, но можно подумать, что Шопен и Чайковский ими не были, так что же — не исполнять Шопена и Чайковского? И наконец, мы живем в демократическом обществе, и тот, кому не по душе Вагнер, может попросту его не слушать, но другим мешать он права не имеет.
Вагнер был не просто антисемитом, отвечают сторонники бойкота, он был идеологом антисемитизма, одним из духовных отцов нацизма. И в доказательство приводят слова самого Вагнера. Поскольку Вагнер писал живо и образно, мы не откажем себе в удовольствии процитировать несколько его пассажей. Итак.
«Евреи — это черви, крысы, глисты, трихины, которых нужно уничтожить, как чуму, до последнего микроба, потому что против них нет никаких средств, разве что ядовитые газы».
(Эта интересная мысль высказана за восемьдесят лет до начала употребления газа в качестве средства для решения еврейского вопроса.)
«Я пришел к выводу, что даже одной микроскопической капли еврейской крови уже достаточно, чтобы человек никогда не смыл с себя позор быть евреем, и он должен быть уничтожен».
(И эта идея была подхвачена, хотя и не совсем: 1/32 еврейской крови прощалась — нацисты оказались гуманнее.)
О своей собственной музыке (об опере «Парсифаль») Вагнер пишет:
«Звуки уничтожения, которые я написал для литавр в соль миноре, олицетворяют гибель всех евреев, и, поверь, я не написал ничего прекраснее».
«Парсифаль — это избавление от Избавителя, ведь в жилах Христа текла еврейская кровь».
Вагнер не ограничился музыкой: он представил в баварский парламент проект уничтожения евреев — это, насколько нам известно, первый план геноцида, представленный официально.
Кстати, это вызвало резкую реакцию Ницше, заявившего, что музыка Вагнера — это «яд, одурманивающий мозг», и написавшего Вагнеру, что он достоин «умереть в тюрьме, а не в своей постели. Вы не человек, Вы просто болезнь».
А как относятся к музыке Вагнера его коллеги-музыканты?
Д. Верди: «Как бы ни было грустно, но мы должны расстаться с музыкой Вагнера, если не хотим, чтобы нас поглотила злая сила».
Г. Нейгауз: «Музыка Вагнера пробуждает худшее».
В. Софроницкий: «В нем меня отталкивают какие-то черты, предвосхищающие самое ужасное у немцев — фашизм».
Но самым убедительным аргументом против разделения Вагнера-человека и Вагнера-композитора являются слова самого Вагнера: «Было бы величайшей ошибкой отделять Вагнера-мыслителя и философа от Вагнера-композитора. Может быть, в других случаях возможно, но в моем нет».
И вот еще что интересно: Вагнер — художник, стоящий на стороне смерти. Прочитав Шопенгауэра, он делает одобрительный вывод: «Его главная идея — окончательное отрицание воли к жизни… Это истинное серьезное желание смерти, бесчувствия, тотального уничтожения».
(Сам Шопенгауэр, прочитав посланный ему Вагнером текст «Нибелунгов», возненавидел его и отослал назад.)
Последнее слово — автору книги «Взлет и падение Третьего рейха» Уильяму Ширеру, лично встречавшемуся с Гитлером, одному из самых авторитетных специалистов по истории, политике и культуре Германии двадцатых— сороковых годов XX века: «Вагнер… создал германское мировоззрение, адаптированное и утвержденное Гитлером и нацистами как свое собственное. Рассмотрение творчества Вагнера лишь в узкомузыковедческих рамках не только сужает наши представления о его громадном значении в эволюции германского общества, но и создает искусственную границу ответственности».
А как же реагируют на исполнение Вагнера те, у кого до сих пор на руке не выцвел номер? Наш знакомец в пятидесятые годы, еще мальчишкой, жил в районе Рехавия в Иерусалиме, районе, где обитало много выходцев из Германии. В доме напротив жила женщина, о которой было известно, что привелось ей пройти через концлагеря. Жила она одиноко, тихо, с соседями общалась мало и неохотно. А в его доме обитал меломан, обожавший слушать классическую музыку, для чего у него имелся патефон и пластинки. И вот однажды теплым летним вечером поставил он на патефон запись «Тангейзера», с той самой божественной музыкой, которую исполнил Д. Беренбойм в своем концерте. И когда поплыли долгие нежные звуки, из дома напротив раздался вой. Этот жуткий нечеловеческий вой затих только тогда, когда машина «скорой помощи» отъехала на достаточно далекое от Рехавии расстояние. Женщина эта в свой дом не вернулась. Следует, правда, добавить, что любительклассической музыки больше пластинок с записями Вагнера не ставил.