Но Фелицата была слишком молода, чтобы смиренно принимать уроки жизни, следовательно, к походу в четвертое издательство она подошла обстоятельно. Все листы «ценной» рукописи, были тщательно и незаметно проклеены, и переданы в редакцию. Попытка, ожидание… и вновь отказ. А накрепко склеенный срез бумаги не оставлял сомнений: ее никто и не читал.
Сия печальная, но жизненная история, повторилась, аккурат, еще три раза, и самое время уже бросить попытки, но с острым умом юной, ну или не совсем юной писательницы, могли соперничать только ее упрямство и неуемная энергия. Так, что по обыкновению, незаметно склеив рукопись, она направилась в последнее по списку, но не последнее по значимости издательство «Товарищество скоропечатни Капитанова». Впрочем, больше наивных надежд она не питала, но и сдаваться, пока мачта тонущего корабля все еще возвышается на гладью моря, было рано. Вот уйдет под воду… впрочем… после этого, тоже еще можно немного побарахтаться.
Стремглав вбежав по крутой скользкой лестнице, словно цирковой артист, ибо едва ли это было изящно и женственно, она оказалось в огромном душном и шумном помещении типографии. Кругом листы, листы, стопки листов, и снова листы, связанные холщевкой и лежащие по отдельности, и грохот, и стук, и шелест, и такой упорядоченный хаос, который ни в одном месте земли больше и не сыщешь, разве что в кузнице, впрочем, в этом и в том деле было много сходства, с той лишь разницей, что ковали здесь не метал, а слово.
Фелицата, возбужденная, всклокоченная и раскрасневшаяся после мороза, а следовательно, готовая к бою, походила на безумного корсара, попавшего волею судьбы на ни в чем не повинное рыболовецкое судно. Впрочем, находясь в круговерти книгопечатного дела, те немалые работники, которые все еще трудились в этот уже поздний час, как бы она не выглядела, и что бы на ней не было надето, не обращали на нее никакого внимания. Она, попыталась окликнуть одного, но тот даже не взглянул на нее, второго, и снова молчание, в конце концов, встав на пути у третьего, она громко выкрикнула, стараясь пробиться сквозь весь этот гул и шум и скрип: