— На сегодняшний день шеф недосягаем, — сообщила Аннабел. — Они с мэром где-то перекусили или перекусят, а потом отправятся играть в гольф, но никто не знает в точности, куда именно.
— Все равно благодарю… — Я на секунду нахмурился. — Еще одна просьба. Неподалеку имеется частное кладбище «Бьютифул виста». Там продают индивидуальные участки по довольно солидным ценам — от трехсот долларов и выше. Не могли бы вы позвонить им и сказать, что хотели бы сегодня днем привести туда свою маму посмотреть что к чему. Но она крайне впечатлительная особа, поэтому вы решили сперва убедиться, не будет ли там в это время каких-то похорон.
— Это снова какая-то идиотская шуточка? — недоверчиво спросила она.
— Пусть все мои блондинки немедленно превратятся в лысых матрон, вынужденных носить парики, если я дурачусь! — поклялся я.
— Ладно.
Она вытащила из ящика телефонный справочник, я же закурил сигарету и принялся в который уже раз думать о том, есть ли хоть какие-то шансы, что Чейри Кордовер до сих пор жива. Я так и не пришел к определенному решению, когда Аннабел опустила трубку на рычаг.
— Сегодня днем я могу быть совершенно спокойна за мамочку, — сказала она. — По расписанию ближайшие похороны у них назначены на завтра в одиннадцать утра.
— Возможно, они планируют управиться еще с одними где-то около полуночи? — произнес я ворчливо. — Что скажете в отношении небольшого диктанта?
— А я и не сообразила, что вы наш новый шериф! — фыркнула она. — Поздравляю и все такое прочее!
— Все это действительно не терпит отлагательства! — взмолился я униженно-смиренным тоном, от которого у самого непроизвольно сжалось сердце.
— Ладно, так и быть, — снизошла она, положила на колени блокнот и приподняла в ожидании карандаш.
— Это для Лейверса, для кого же еще! — пояснил я.
Потом я подробно изложил признание Гейл Мэгнасон, обосновал его очевидную несостоятельность в связи с показаниями Брайана, упомянул о том, что доктор Мэрфи предполагает, что Гейл глотала героин, и попытался, наконец, увязать все это вместе:
«Шаффер, бывший преступник, осужденный за торговлю героином, живет отшельником в хижине на берегу озера. Не любит, чтобы местные жители, вроде Брайана, занимались рыбной ловлей, и всячески их отваживает. Его приятель, некто Эннан, — старший агент на новомодном кладбище, принадлежащем Чаку Фенвику, прихожанину Храма любви. Чейри Кордовер была приятельницей Мэгнасона, возможно, одновременно она жила и с Чаком Фенвиком. Она пришла в ужас при виде его, когда я повстречался с ней в его доме и пообещал ей зайти еще раз сегодня утром. Саманта Мэгнасон видела Чейри в своем доме вчера вечером. Та разговаривала с ее матерью. Позднее девочка наблюдала из окна, как от дома отъезжал большой черный катафалк, а сегодня утром Чейри в их доме не оказалось. Вопрос: если кто-то увез приятельницу Фенвика в этом катафалке, куда еще могли отвезти ее, кроме как на частное кладбище Фенвика?»
Мне потребовалось несколько минут, чтобы отдышаться.
«Храм любви Кендалла действует уже несколько лет, но я ни разу не слышал про него, пока он не стал фигурировать в деле Мэгнасона. Допустим, что для распространения зелья в Южной Калифорнии наркотическому синдикату требовалось спокойное, укромное место. Большинство людей считают Кендалла безвредным безумцем и не видят в его храме ничего дурного. Таким образом, у преступников вполне узаконенный повод еженедельно бывать в пресловутой обители, чтобы спокойно обделывать свои делишки. Оптовые торговцы, желающие приобрести наркотики, могли регулярно приезжать на собрания прихожан храма с заявками на свежий товар. Не исключено, что у них имелся пароль вроде „путеводного света“, как свидетельство их сопричастности к нелегальному бизнесу.
Поскольку в храм являлись и не связанные с преступной организацией люди, я сомневаюсь, чтобы там держали весь запас наркотиков. Скорее всего, товар укрывался где-то в другом месте, возможно, на берегу озера. Это мог делать и Шаффер, в обязанности которого входило следить за тем, чтобы никто не наткнулся случайно на хранилище.
Еще одно предположение: Мэгнасон был их курьером. Он разъезжал по всей стране, закупал товар для синдиката и доставлял его Шафферу. Этим объясняются его частые длительные отлучки из дома и то, почему никто не имел понятия, как он зарабатывает себе на жизнь. Когда он полностью исчез с год назад, он, видимо, решил использовать деньги синдиката в личных целях, например для каких-то спекуляций. Но тогда какого черта он вернулся назад? Предоставляю вам возможность ответить на этот вопрос лично — главным образом потому, что сам я не знаю на него ответ.
Если Чейри Кордовер еще жива, то она находится либо в храме, либо на кладбище, и я намерен попытаться отыскать ее. Если я не дам о себе знать сегодня до десяти вечера, советую вам произвести рейды в оба места и позаботиться о дальнейших шагах. И угораздило же вас выбрать такой день для игры в гольф! Надеюсь, что вы продуетесь в пух и прах!
С сердечным приветом. Э. Уилер».
Небесно-голубые глаза Аннабел казались еще более недоумевающими, чем всегда, когда она швырнула блокнот на свой стол.
— Почему вы должны быть героем?
— Ну, а кому еще проявлять героизм?
— Ладно… — Она повела плечами. — Значит, отряд из одного человека? Но зачем идти в такие опасные места в одиночку? В данный момент работают три патрульные машины и в каждой — по двое здоровенных полицейских.
— Если привлечь их к операции, это уже будет рейд, — вздохнул я. — Но не имея ни ордера, ни приказа, я просто не смогу действовать. Сами подумайте, что случится, если я не разыщу девушку. Синдикат будет предупрежден, и им ничего не стоит прервать на время операции… — Я прищелкнул пальцами. — После этого им остается одно: вызвать своих адвокатов и предъявить округу счет за нанесение морального или еще черт знает какого ущерба на сто тысяч долларов. Догадываетесь, кто появится на улице с плакатом «Ищу работу. Согласен убирать урны в городском парке»?
— Понятно, вы правы, но все равно считаю ваше геройство глупостью.
— Я всегда глуп, но по большей части оказываюсь прав, — пожаловался я.
— Сохраните это изречение для своих мемуаров, если только вы проживете достаточно долго, чтобы начать их писать! — фыркнула она. — Что касается вашего послания шерифу, я его сейчас перепечатаю и буду периодически ему звонить, авось мне удастся его разыскать.
— Спасибо. — Я подошел почти к самой двери и, посчитав, что нахожусь в относительной безопасности, повернулся к ней. — А если вы все еще продолжаете думать о замужестве, то вам надо почаще появляться перед мужчинами в вашем черном кружевном белье. Зрелище потрясающее!
Ее лицо побагровело. Она вскочила со стула и бросилась к столу, где всегда находилась в боевой готовности ее металлическая линейка, вызывавшая у меня чувство уважения: Аннабел удалось-таки один раз стукнуть меня ею по голове. Но в тот день фортуна явно отвернулась от девушки. Испорченная «молния» была не в состоянии противостоять ее атлетическим движениям, и стоило Аннабел с торжествующим криком выпрямиться с орудием мщения в правой руке, как злополучное платье вновь разошлось на спине и соскользнуло вниз до колен. На этот раз бедняжка не смогла даже криком выразить ужас, поскольку он парализовал ее горловые связки, и я успел безнаказанно выскочить за дверь. Но, разумеется, не удержался и, снова приоткрыв ее, правда самую малость, прокричал в страшном возбуждении:
— Эй, никогда не думал, что черные нейлоновые кружева могут быть такими прозрачными!
Глава 10
«Жизнь была бы просто невыносимой, если бы я был вынужден днем и ночью стоять под холодным душем», — думал я, пересекая дворик. Но мраморную Венеру, кажется, это совершенно не смущало. Она даже слегка откинула назад голову, так что водяные струи, прежде чем оказаться на вызывающей жгучее желание груди и в конечном счете попасть в бассейн под статуей, били ей прямо в глаза. Эта картина навела меня на размышления: я задумался над тем, приятно ли заниматься любовью под душем. Слишком много случайных нежелательных побочных явлений, решил я. Например, можно поскользнуться на кусочке мыла или же в самый ответственный момент резко изменится температура воды. Или же… Нет, этот вопрос слишком сложный, чтобы сразу же найти на него ответ.