- Фигурально сказать - заложника. Ну, если у человека отбирают паспорт, как это можно назвать? Едва деньги достал на дорогу, - это я сыграл на опережение, чтоб орлы не вымогали, - теперь вот почти без денег еду, попутчики подкармливают.
- Да... Хорошо. Колюще-режущие предметы везешь с собой?
- Нет, что вы.
- А если проверим?
- Проверяйте, - я пожал плечами.
- Хорошо, ты пока выйди, а тот парень пусть зайдет.
Паспорт остался пока у них. Иду к себе на полку, а сам думаю: "А ведь ножик-то у меня есть, которым я колбасу резал. Вдруг проверят и докопаются. Конечно, формально-то это не холодное оружие, но повод придраться у джигитов найдется. Сейчас же по всей планете идет 'вихрь-антитеррор'. ".
Парень вышел из купе. По-азербайджански его спрашиваю, чтобы орлы не поняли:
- Чего менты хотели-то?
- Деньги, - ответил он.
- Сколько?
- Пятьдесят рублей.
А у меня всего-то восемьдесят рублей. А впереди еще - тот лезгин в вязаной шапочке, российская и азербайджанская границы, и наши менты, требующие "уважительного" к себе отношения. Где столько бабла взять?
Менты, наконец, открыли дверь и молча отдали мне паспорт. Я пошел к себе.
Где-то под Кизляром зашли две женщины-аварки, занимающиеся алвером, и я купил у них йогурт за десять рублей. Сели рядом, поболтали с ними за жизнь. Один мужик спрашивает их:
- Ну, как живет Дагестан?
- Бедно.
- А мужья ваши что делают?
- Водку жрут и яйца дома греют.
Я рассеялся от души.
- А спокойно ли в вашем регионе? Чечня ведь рядом, - спросил я.
- Спокойно, - отвечали женщины, - Надоела нам всем эта война, хочется спокойной жизни.
Черт побери, а кто ее не хочет! Расспросили еще о чем-то.
- Эх, почти ничего не продали, - посетовали аварки и ушли.
У меня оставалось всего семьдесят рублей и три мамеда. И, - только никому не говорите, ладно - пятьдесят долларов. Я их так и не потратил. Было поздно, и я уснул.
Проснулся уже в Дербенте, там Россия при выезде производит паспортно-визовый контроль. Из поезда было видно гору, верхушка которой была покрыта снегом. В точности картина - как на наклейке с минеральной водой.
Пришла добродушная пухленькая русская тетенька в очках, проверила паспорта и удалилась.
В соседнем вагоне ехала пара азербайджанцев, муж и жена, причем женщина была в положении. Где-то в России у них украли чемодан с документами и деньгами. Остаться без документов в дороге, в другом государстве - хуже, чем без штанов. Без штанов, в принципе, можно доехать, а вот без паспорта - нет. В Дербенте их высадили для выяснения личности.
Я иду по коридору, навстречу мне проводник.
- Я тебе давал таможенную декларацию?
- Нет.
- На, возьми.
Ну, какая публика со мной ехала, я вам описал уже. Явно, Сорбонны не кончали, а про Оксфорд и не слышали. Некоторые и на родном-то писать не умеют из-за введения латиницы. А тут на русском. Все просят меня, как самого грамотного. У меня даже ручка с собой была. Заполнил для себя. Все, как есть написал, я же не контрабандист, чтоб юлить. Так и написал: пятьдесят долларов, три тысячи манатов, семьдесят рублей, даже сорок украинских копеек указал, которые затерялись где-то в одежде. Видите, какой я честный.
Ой, а что мои спутники делали! Я, значит, за них пишу декларацию, а они называют только ФИО, и страны въезда-выезда, и там, где валюта, везде велят ставить прочерки. Ставлю прочерки. Но подписываться даю им . Подписываются. Сидящая впереди тетка из Казахского района прячет баксы в исподнее.
Заходят таможенники, молодые дагестанцы.
Начинается такой шмон! Ой, блин. Как обыск в квартире у Ленина, если верить советским фильмам.
Подходят ко мне:
- Декларацию!
Я им протягиваю свою, а они кричат : - Почему только одну!
Я говорю: - Я за себя отвечаю только.
Дал им и другие.
Открыл им полку, они расстегнули сумку, щипнули пакет с бельем. Претензий нет.
- А чьи это пятьдесят долларов? -спросил джигит, просматривая декларацию.
В голове мелькнула мысль, что лучше было бы спрятать, как сделали все умные люди.
- Мои, - признаюсь.
- А где разрешение на вывоз валюты?
- Какое разрешение? Я эти доллары в Баку купил, привез в Россию, но не потратил, везу обратно.
Таможенник скептически ухмыльнулся, но пошел дальше. Открыли ящик в полу вагона, порыскали там, и вытащили на свет божий кулек с орехами.
- Чьи орехи ?! - громко спросил таможенник. Ответом ему было молчание.
- Чьи орехи, спрашиваю ?! - повторил он вопрос.
Пассажиры вагона переглянулись, но права на владение куля с орехами никто не признал. Подключился и проводник, истошно заорав на весь вагон по-азербайджански:
- Чьи орехи здесь лежат?
Никто не ответил.
- Так, понятно. Орехи - ничьи, я их выгружаю. - Таможенник поднял куль и направился к выходу.
- ...Это мои орехи, - тихо сказала женщина, сидящая рядом с люком.
- А чего вы молчите тогда?- возмущенно спросил дагестанец.
- Ну орехи они и орехи, чего здесь такого?
- Э, вы не понимаете. Орехи - вещь опасная. Достаточно один орех съесть вечером, чтобы утром не проснуться.
- А как вы определяете съедобность орехов?
- У нас есть специальные методы определения, съедобны орехи или нет.
Я догадался, что это за методы, и, видно, "лаборатория" расположена в том же Купе для отдыха..., но факта передачи взятки я не видел и признать не могу. Во всяком случае, куль добрался до Баку в целости и сохранности, как и его владелица.
Таможенники присели, еще раз пересмотрели декларации и направились прочь. Все успокоились. Поезд стоял еще минут десять, как вдруг в вагон ввалился жирный мент. Остановился около нашего купе. Рядом со мной сидел один помятый районский мужичок. Тихо сидел, трезвый, в туалет на остановке не ходил, в вагоне не курил, к женщинам не приставал, никого не трогал. Мент показал на него пальцем и говорит:
- Ты один едешь?
- Да.
- А эта женщина напротив тебя сидит - кем она тебе приходится?
- Никем, она сама по себе, я сам по себе.
- Давай 50 рублей!
- Нету у меня !
- Ала, давай !
- Ала, нету, да !
Мент постоял несколько секунд рядом с ним, выжидая, что у мужичка "заговорит совесть". Однако мужичок оказался на редкость бессовестным, не сделал ему уважения. Мент повернулся и, недовольный, ушел, не скрывая своей досады.