Он замешкался, но Киоши видел, что это замешательство тоже отдает фальшью.
— Однажды я уже предлагал тебе добровольно отдать жизнь за спасение миров Креста. Сейчас предлагаю снова. Только сейчас отказаться или обмануть возможности не будет. Готов выкупить спасение Овиллы?
— Начинай…
У Киоши кружилась голова. Впервые стоя у собственного погребального костра, он, опьяненный чужеродной силой, наивно думал, что прорвал течение и избежал ужасной смерти. В этот раз все было иначе, и только честь джегала не позволяла ему полностью отдаться на волю страха, застарелого, принадлежащего еще Бактияру. Пути Держателей не видны простым смертным, и незримая река все-таки принесла его к обрыву…
Он хотел стать героем… Возможно, для кого-то он им стал.
Суккуб полюбит тебя, брат. Полюбит по-настоящему, до самой последней черты, но и ты ответь ей тем же…
Умерев, он станет чистым гекару, сбросит всю тяжесть грехов и ответственности. Умерев, он навсегда унесет от Тоэши-Набо, Мишато и Императора свои тайны.
Киоши закрыл глаз.
Медленно и глубоко кивнул, с болью в спине поклонившись собственной смерти, и все это время чувствуя на себе неотрывный испытывающий взгляд Марвина Сконе.
— Ты уйдешь с честью, молодой джегал, — уважительно кивнул Магистр. — Когда все закончится, в твоем клане узнают о достойных поступках, которыми ты прославил Небесных Пловцов.
— Обещайте, что скроете позор Овиллы… и сохраните ей жизнь…
— Обещаю.
— Могу попросить еще?
— Считай, что это твое последнее желание, и я обязан выполнить.
— Тогда расскажите ей, как все случилось. А еще скажите, что рано или поздно я все равно найду дорогу наверх.
— Я запомнил.
— Тогда я жду…
Киоши успел лишь мимолетно восхититься, как тяжелое Красное копье появилось в руке Магистра. Древко пригибало руку, широкий отточенный наконечник переливался Нитями. Мацусиро сразу понял, что единственный меткий удар такого клинка окажется для него последним. И не ошибся.
Марвин выбросил оружие коротко и без замаха.
Киоши зарычал, левой рукой машинально вцепляясь в древко, влажно втянул воздух, а затем потянул палача на себя, все глубже насаживаясь на копье. Опускаясь на колени, юноша увидел, как Сконе молча поклонился.
Эпизод XV. Расплата. Часть вторая
Он падал, не ощущая собственного тела; падал, впитывая ледяной ветер, наполняющий каждый уголок вселенной.
Его сущность осталась одинока, словно обгоревший в пожаре каркас.
Он был мертв, но все еще мыслил.
Жерло Ямы приближалось с невероятной скоростью, и тогда Киоши понял, что начинает гореть. Горела его душа. Гекару — суть тоэха, полыхала сухими дровами прежней жизни, принося неописуемые муки.
Боль Ямы переполнила его сверх всякого предела.
Дрогнули обрезанные Нити, и Киоши умер.
Эпизод XV. Расплата. Часть третья
Пепел был повсюду. Сухой, комками забивающий глотку.
Кожа пылала, но не испарялась в языках огня, а только подрагивала под робким синеватым пламенем. Его руки, плечи и волосы бесконечно тлели, заставляя тело сотрясаться в бесчисленных конвульсиях.
Он поднялся на колени, устав рычать от иссушающей боли. Лишь скулил, слезящимся глазом оглядывая клочок серого камня, парящего среди огненной бездны.
Кто он такой? Где он оказался?
Цвета, которыми блистали стены бездонной Ямы, оказались слишком извращены и болезненны, чтобы смотреть на них хотя бы мгновение. Стоны и крики, доносящиеся с пыльных летающих глыб по соседству, таяли в удушливом воздухе.
Стараясь сбить с курса эти кружащиеся куски праха, по непредсказуемым орбитам неслись островки хищной лавы, их хвосты дымились и закручивались в спирали. Гигантские переливающиеся черви плескались в самом сердце Пекла, вскидывая серпантины тел и срывая с летающих островов крохотные силуэты тех, кого в последний миг судьба уберегла-таки от падения на самое дно.
Киоши поднял голову — исходящий от стен мерцающий свет заслонила чья-то фигура. Прищурился, беззвучно шипя и скалясь от страданий, пронзающих каждую его клеточку.
— Если черви не ухватят, скоро привыкнешь к этой боли… Знаешь, сейчас мне искренне жаль, что враги все же сумели добраться до тебя…