Ева, по обыкновению, была одета в мужскую одежду (в Словакии ее все время принимали за парня). Мы условились, что она первой войдет в наш дом и подготовит моих родителей, а я пока спрячусь. Так мы и сделали.
Когда Ева постучала в дверь, мама что-то шила на веранде, а отец копался во дворе, но, увидев русского солдата, он сразу же подошел.
— Скажите, здесь живет семья Декана? — спросила Ева.
— Да. Это мы, — ответила мама, внимательно рассматривая Еву.
— У вас есть сын Пишта?
— Есть! Что с ним?! — вскочила мама испуганно.
Ева не хотела дальше терзать маму, но, действуя, как мы договорились, продолжала:
— Я хорошо знаю вашего Пишту. Мы с ним встречались в Пеште. Он жив и здоров…
— Вы ведь женщина, да? — перебила Еву мама.
— Да, — призналась Ева.
— Вы жена моего сына?
— Да!
— Тогда, значит, и мой сын тоже здесь! — воскликнула мама и выбежала на улицу, где стоял я.
Вся наша семья пережила войну. Правда, мой старший брат Тони потерял правую ногу на берегах Дона, а младший брат Пали попал в плен к американцам, но оба вернулись домой. Больше их в армию уже не взяли.
В конце августа 1944 года, когда большая часть нашей партизанской группы была схвачена, жандармы нанесли визит моим родителям. Они перерыли весь дом, а перед уходом записали все мои данные и особые, приметы.
Как-то моего бывшего учителя Кароя Чепигу Папа посетил переодетый в гражданское следователь, который очень интересовался мной. Видимо, жандармы рассчитывали, что я могу заявиться домой.
Мой старый знакомый, находившийся на стажировке в жандармерии, по секрету сказал маме, что меня занесли в черный список. Мама спросила, что это значит.
— Самое плохое, тетушка Декан, — откровенно ответил он. — В такой список заносят только самых опасных преступников.
Бедная мама ломала себе голову над тем, какое же преступление мог совершить ее сын и почему им так сильно заинтересовались в жандармерии.
В августе 1945 года один наш сотрудник, бросив недоуменный взгляд на сильно выступающий живот Евы, не очень деликатно поинтересовался:
— Скажите, ребята, а вы официально женаты или живете просто так?..
А мы с Евой и на самом деле не были официально зарегистрированы. Правда, в свое время мы заявляли начальнику партизанской школы о том, что хотим пожениться, за что он выругал нас как следует, а это никак нельзя было считать официальным скреплением нашего брака. Наш сотрудник был, безусловно, прав, когда заявил, что у ребенка должен быть отец.
Совершенно случайно мы встретились с Золтаном Вашем, который в ту пору был бургомистром Будапешта.
— Я вас поженю! — заявил он тоном, не терпящим возражений. — Завтра в девять будьте в здании магистрата!
Это было 7 августа. Ровно три года назад я попал в русский плен.
На следующий день, когда мы с Евой в сопровождении двух свидетелей появились в магистрате, Ваш во мгновение ока превратил наших свидетелей в обычных зрителей, а двух своих заместителей сделал свидетелями. В этот момент в его кабинете находился еще один мужчина, которого нам представили как корреспондента газеты «Сабадшаг» («Свобода»).
Ваш надел через плечо широкую ленту цвета национального флага. Мы с Евой обменялись смущенными взглядами, но, к счастью, Ваш не смотрел на нас. Видимо, и сам он несколько волновался, готовясь к такой непривычной для него церемонии, но, как и мы с Евой, искусно старался скрыть свое волнение.
Почти безошибочно, правда в несколько свободной интерпретации, Ваш задал нам вопросы, которые в подобном случае задают жениху и невесте. Заместители бургомистра Йожеф Нёваго от Независимой партии мелких сельских хозяев и Петер Бехтлер от Социал-демократической партии скрепили своими подписями наше брачное свидетельство.
Затем Золтан Ваш произнес речь, которая, по сути дела, предназначалась не столько для нас, сколько для представителей печати и коалиционных партий. Он живо обрисовал роль венгерских партизан-десантников, подчеркнув, что лично направлял меня и Еву на боевое задание…
Время шло. Были уже и первые победы, и первые неудачи, прошли раздел господской земли и выборы 1945 года, но самое трудное нас ждало впереди. Однажды мы, бывшие красногорские партизаны, собрались в Доме партизана. На встречу пришли и наши бывшие преподаватели Ласло Рудаш и Эржебет Андич. Все уселись за большим белым столом, вспоминая былое.
Вокруг Рудаша собралась небольшая кучка партизан. Спустя несколько минут возникла оживленная дискуссия, какие бывали у нас на семинарах в Красногорской антифашистской школе.