Так оно всё выглядело оттуда, где был я. Если бы я теперь сказал ему: «Ты там?», он бы закатил глаза и ответил: «Опять ты несешь эту чушь?» В мои задачи не входит заставить его принять мои взгляды. В третьей главе Бхагавадгиты сказано:
«Пусть мудрые не тревожат разум тех, кто не мудр. Пусть они преданно трудятся, покажите им радость доброй работы; те, кто тешит себя иллюзией сил природы, пусть связывают себя действием этих сил. Пусть тот, кто видит всё это, не тревожит покой тех, кто не видит».
Так что в мои задачи отнюдь не входило убеждать моего отца, в том, что на самом деле он не мой отец — у него было свидетельство о моём рождении, и это было для него единственной реальностью. Мне нужно было добавить дополнительное измерение нашим отношениям и сделать это в своём собственном восприятии. Я вижу в нём своего отца, но помимо этого я вижу в нём другую душу, во всём подобную мне — только пребывающую в инкарнации, условием которой является её полная идентификация с мыслями, связанными с её земным путём. Мой отец настолько прочно идентифицируется с ними, что они приобретают для него абсолютную реальность. И это нормально. Мне нет необходимости объяснять ему, как оно всё выглядит с моей точки зрения. Мы просто сидим вместе и разговариваем как отец с сыном, и всё это время я повторяю свои мантры, пребывая в том месте внутри себя, откуда я вижу нас как две души, вместе исполняющие этот причудливый танец.
Естественно, это всего лишь ещё один план восприятия, он не лучше и не хуже, чем тот, которым пользуется мой отец, но по крайней мере он даёт нам какую-то альтернативу. Мой разум творит для нас обоих пространство, где отец, если бы только пожелал, смог бы отринуть присущие его роли ограничения, которые заставляют его думать, будто это всё, что у него есть.
И то, что в один прекрасный день произойдёт между нами в этом пространстве, будет просто замечательно. Мы, конечно, немного поговорим как отец с сыном, а потом плюнем на всё это и просто посидим немного вместе. Если вы попались в ловушку своих ролей, вам становится неуютно, когда заканчиваются реплики, прописанные для вас в сценарии. Но мы с папой просто посидим и помолчим вместе, и это очень скоро станет похоже на молчаливую медитацию. Слова больше не будут нам нужны. Мы просто сможем наконец-то побыть вдвоём.
Находясь на уровнях третьем и выше, мы автоматически меняем своё отношение к окружающим. В нём появляется некая беспристрастность. С кем бы ни были эти взаимоотношения, они всё равно будут подчиняться одним и тем же основным правилам. Не важно, имеем мы дело с родителями или детьми, с врагами или друзьями — теперь мы ко всем относимся одинаково, с той точки зрения, что все мы — сущности, пришедшие в этот мир ради уроков воплощения, все мы — Господь, наслаждающийся игрой в множественность. В Гите говорится:
«Тот, чья любовь одинакова к врагам и к друзьям, чья душа остаётся неизменной в радости и печали, кто ровно относится к хвале и хуле, чей дом — не в мире сем и чьё сердце полно любовью, тот человек любезен мне».
Когда мы смотрим на других людей с третьего и четвёртого уровней, мы вряд ли станем судить их. Мы видим всё совершенство каждого существа и перестаём предъявлять к ним бесконечные претензии. Мы больше не говорим им: «Ты должен быть вот таким». «Ты не должен быть этаким». «Если бы ты был хорошим отцом, ты бы…» «Мой ребёнок непременно будет тем-то и тем-то». «Надеюсь, моим пациентам придёт в голову…» «Хороший сотрудник никогда не позволит себе…» Слышите, сколько суждений, сколько претензий и ожиданий? «Я думаю, мой муж должен…» «Моей жене следовало бы…» Что может быть фатальнее для отношений?
Если мы идём в лес, то не глядим на деревья оценивающе и не думаем про себя: «Жалко, что вот этот дуб — на самом деле не бук». Деревьям мы почему-то разрешаем быть тем, что они есть; мы сознаём, что каждое дерево совершенно и может быть только таким, как оно есть. Но когда дело доходит до людей, то, если кто-то не соответствует нашим ожиданиям, мы готовы обрушить на его голову весь ад! Мы судим и судим, и на всё имеем своё мнение.
Видите ли, проблема с привычкой судить состоит вот в чём: каждый из нас в любой момент времени делает лучшее, на что он способен. Махарадж-джи всё время говорил мне: «Рам Дасс, неужели ты не видишь, что всё в мире совершенно?» Каждый человек совершенен — именно такой, какой он есть. Прямо сейчас. Всё дело в гунах, в силах мира, вечно переплетающихся и взаимодействующих друг с другом. В каждом конкретном случае эти силы формируют совершенно уникальный рисунок, являющий ещё одно совершенное проявление непроявляемого. Вот к вам приходит человек, напряжённый и раздражённый, а вы видите в нём совершенство. Вы говорите: «Какая красота! Вот Бог в этом разозлённом человеке. Ты странное создание Господа, вот ты кто!» — и даёте каждому его воплощению проявить себя так, как ему это нужно.