С тех пор «тот, кем я себя считаю» стал терять надо мной власть. Когда меня вышибли из Гарварда и лишили профессорского звания, мне уже не казалось, что я теряю своё «я», — я просто терял своё «профессорство» и больше ничего. Когда я стал лысеть, это не было: «Мамочки, я лысею, какой кошмар!» Это было скорее: «Ой, гляди, что происходит!» Я стал меньше привязываться к своему телу, личности или социальным ролям.
Всё сводится к тому, что процесс умирания есть процесс отпускания. Поэтому я воспринимал свои психоделические опыты как своеобразную прививку, возможность попрактиковаться в отпускании — ещё и ещё раз, пока дело не дойдёт до того, самого главного. Галлюциногенные грибы и другие психоделики, которые я принимал, дали мне шанс поработать с самим процессом отпускания — личности, эго, всего, чем я себя считал. Эти маленькие смерти и возрождения изменили моё восприятие умирания.
Докторские диссертации обычно с очень серьёзным видом подтверждают то, что все и так знают. Одна диссертация, защищённая в Калифорнийском университете в Беркли, наглядно продемонстрировала, что люди, принимавшие психоделики или занимавшиеся медитацией более трёх лет, гораздо меньше боятся смерти, чем любая другая часть населения. Да любой, кто это пробовал, и так мог бы им это сказать!
Один из исследователей, Эрик Каст, проделал в Медицинской школе Чикаго ряд революционных опытов с применением ЛСД в терапии пациентов с раком в последних стадиях. Одна из пациенток, медсестра по образованию, сказала потом: «Да, я знаю, что умираю от рака, но посмотрите, как прекрасен мир!» Ей удалось перестать идентифицироваться с умирающим существом и вместо этого — слиться со Вселенной, малой частью которой была её смерть.
Примерно в то же время, когда я в первый раз попробовал грибы, мы с Тимом начали работать с Олдосом Хаксли, который тогда читал лекции в Массачусетском технологическом институте. Олдос открыл нам «Тибетскую книгу мёртвых». Это древний текст, который читают тибетским ламам в момент смерти и в течение сорока девяти дней после неё, чтобы помочь им пройти опыт умирания и того, что следует за ним. Это как если бы кто-то сидел рядом, когда вы боретесь с агонией, и шептал вам на ухо: «Будь здесь, будь здесь. Оставайся со своим умиранием, запомни каждое его мгновение. Отпускай… всё хорошо. Отпускай всё… так, правильно». Это же лучшая поддержка в трудный час! Если условия позволяют, хорошо бы, чтоб рядом с каждым умирающим находился такой человек. В «Тибетской книге мёртвых» говорится о бардо, или об «островах», которые представляют собой состояния сознания, или планы реальности, которые человек проходит после того, как оставил физический план. Эти бардо не появляются ниоткуда в момент нашей смерти. Это просто другие планы реальности, и они были здесь всегда. Все бардо, описанные в «Тибетской книге мёртвых» существуют вокруг нас, только мы их не воспринимаем, пока живы, поскольку эго заслоняет нас от этих слоёв реальности, — это один из механизмов, при помощи которых оно помогает нам фокусироваться на нашей повседневной жизни. Когда мы умираем, эго теряет над нами всякую власть, и мы внезапно осознаём их существование. Если бы мы были открыты им всё время, то уже сейчас бы переживали всё бардо сразу.
Самым необычным для меня было то, что, читая «Тибетскую книгу мёртвых» с её описаниями разных бардо, я не переставал думать: «Боже ты мой, вот это самое случилось со мной в прошлый четверг, когда я ел грибы!» Было очень странно держать в руках книгу, написанную две с половиной тысячи лет назад, в которой говорится об ощущениях человека, принимающего психоделики, об ощущениях, которые мы обычно называем неописуемыми и невыразимыми. Вот же оно всё, написано чёрным по белому двадцать пять веков назад!
Тим, Ральф Мецнер и я впоследствии перевели «Тибетскую книгу мёртвых» на язык психоделических путешествий и опубликовали под названием «Психоделический опыт». Мы воспринимали «Книгу мёртвых» как путеводитель по умиранию и возрождению при помощи психоделиков, потому хотели написать учебник для тех, кто хочет использовать их в сакральных целях.