Когда мы уже готовы приступить к практике, Гита предоставляет широкий спектр разнообразных йог, которые можно и нужно применять в повседневной жизни. По существу, йога — это любая практика, которой мы занимаемся с намерением стать ближе к Богу. Ключом является именно намерение. Мартин Барбер говорил: «Нет ни единого действия, которое человек не мог бы превратить в путь к Богу».
Хотя Гита предоставляет нам полный набор методов на выбор, не возникает сомнений, что наибольшее значение она придаёт пути карма-йоги. Как вы помните, Гита стала индуистским ответом на вызов, брошенный буддизмом; она показывает, как можно жить и действовать в миру, вместо того, чтобы отрекаться от него.
Я воспринимаю Гиту в основном как учебник карма-йоги, путеводитель по тому, как можно действовать в Духе. Мне думается, учение Гиты в полной мере отражено в жизни Ганди и Мартина Лютера Кинга. Гита — это путь йоги, специально созданный для жизни, полной действия, а вовсе не для созерцательного существования. Она рассказывает о том, каким образом можно вести духовный поиск посреди мирской суеты: посвящать все свои действия Богу, совершать их без привязанности и не воспринимать себя как того, кто действует.
Но прежде чем мы прибудем туда, где возможно такое чистое, непривязанное действие, нам предстоит пройти через многие другие уровни восприятия, и каждый из них потребует исполнения своей особой садханы. К примеру, если мы всё ещё действуем с позиции «Мне следует заниматься карма-йогой», наши действия будут загрязнены гневом и чувством вины и в силу этого не будут чистой карма-йогой. И тем не менее сама эта «нечистота» заставит нас глубже задуматься о своих действиях. Когда это произойдёт, когда наша мудрость станет светлее, а мотивация чище, то карма-йога тоже неизбежно изменится.
В предыдущих главах мы говорили о карма-йоге и жертвоприношении как о двух различных практиках. На самом же деле можно утверждать, что высочайшие проявления карма-йоги служат также и наиболее полным выражением акта жертвоприношения. Практикуя истинную карма-йогу, мы жертвуем собой и своим стремлением к немедленной награде ради действия, лишённого эгоизма и исполненного дхармы. Ритуал жертвоприношения удовлетворяет некую глубинную жажду, что живёт внутри нас, жажду завершить цикл, воздать Богу за то, что мы от него получили. Когда Кришна согласился спуститься на землю и принять человеческое воплощение, это был акт жертвоприношения. Можете себе представить: быть Богом и добровольно облечься в человеческое тело? Новый костюм тесен, он плохо сидит и от него всё чешется. Но для того чтобы восстановить дхарму на физическом плане, Кришна идёт на это и принимает форму. Жертвоприношение нисходит к нам как дар, и для того, чтобы завершить цикл и придать ему статус священного, мы в ответ приносим нашу жизнь в жертву Богу. Великий переход бесформенного в форму и затем вновь в бесформенное становится жертвой, которую мы бросаем в огонь вечной трансформации — «Сваха!».
Если всё это кажется вам чересчур романтичным, приносите в жертву высшему осознанию все свои повседневные действия. Принесите в жертву пробуждению всё, что вы делаете в течение дня, то есть действительно всё. Когда ведёте машину, заправляетесь бензином, стелите постель, чистите зубы, идёте в туалет — что бы вы ни делали, пусть это будет зерном на мельницу вашего пробуждения.
Любое наше действие можно рассматривать с мирской точки зрения, а можно и с совершенно иных позиций, подразумевающих другое восприятие себя и задач, которые мы призваны выполнить здесь, на земле. Можно просто «чистить зубы», а можно «чистить зубы для того, чтобы прийти к Богу». Всё дело в выборе, и процесс сдвига этой внутренней позиции глубоко затрагивает всё наше существо. Так шаг за шагом происходит трансформация поля нашего восприятия, трансформация самой нашей вселенной.
Мы можем превратить любую часть своей жизни в жертвоприношение. Мы можем принести в дар свои чувства. Если у вас трудности в общении с каким-то человеком, сделайте из них практику. Поставьте фотографию этого человека на ваш домашний алтарь. Я всегда беру фотографии людей, на которых по-настоящему злюсь, и приклеиваю их над столиком для пуджи. Махарадж-джи говорил мне: «Что бы ты ни чувствовал по отношению к другому человеку, никогда не вышвыривай его из твоего сердца». И вот теперь этот разозливший меня человек— тут, у меня на алтаре. Я совершаю утреннюю медитацию, смотрю на картинку, и моё сердце закрыто от него. И тогда я смотрю на картинку, смотрю в лицо этому человеку до тех пор, пока не ощущаю себя в силах отпустить гнев, изменить своё восприятие, пока не увижу в нём Бога. Я приближаюсь к огню своих чувств настолько близко, насколько могу, — и поверьте мне, он жжётся!