С этими наследственными различиями, которые связаны и с кастовыми границами, регулирующими правила бракосочетаний в современной Индии, по тем же данным советско-индийской антропологической экспедиции, сопряжено и распределение цветовой слепоты. Я считаю возможным сопоставить это с недавним открытием, согласно которому в Африке (в Кении) цветовая слепота (неразличение красного и зеленого — дополнительных по отношению друг к другу — цветов) найдена только у тех земледельческих групп населения, которые страдают малярией (эти данные опубликованы в 1981 году, т. е. почти тогда же, когда сходные факты найдены в Индии). Я сопоставил это с особенностями древнеиндийской системы обозначений цветов, где нет особого термина для зеленого цвета (есть только слово для «желто-зеленого»). Скорее всего это связано с распространением цветовой слепоты, а оно в свою очередь генетически сцеплено с последствиями малярии.
Я понимаю, что читателя может утомить перепрыгивание от фактов одной науки — молекулярной биологии — к другой — лингвистике. Но такова природа современного знания. Оно едино. Более того, составить представление об истории ирригационного общества древнейшей Индии мы можем, только сопоставив данные самых разных научных дисциплин: археологии, говорящей о разрушении городов, «скелетной археологии», выявляющей наследственную болезнь — последствие малярии, антропологии, указывающей на приурочение последствий малярии к внекастовым группам. Мы стоим перед возможностью постепенного восстановления молекулярной истории разных народов. Только от сопоставления этих, казалось бы, разнородных и мозаичных данных разных дисциплин проясняется целостная картина, охватывающая несколько тысячелетий. Многое из вышеизложенного остается предметом научных споров. Будущее индологии зависит от открытий новых фактов, которые могут уточнить или даже опровергнуть часть приведенных гипотез.
Если по отношению к древней Индии связь последствий малярии с разрушившейся системой ирригации — реконструкция, хотя и весьма вероятная, то применительно к древнему Средиземноморью эта же связь несомненна. Это доказывается не только упомянутыми фактами, касающимися догреческих племен в Эгейском мире (в Лерне). Еще нагляднее пример древней Италии.
Всем памятно стихотворение Тютчева:
В этих тютчевских «цветах зла» (написанных задолго до Бодлера — в 1830 г.), как и в навеявших их словах из «Коринны» госпожи де Сталь об «нездоровом воздухе» (mal’aria) Рима, малярия оказывается орудием Судьбы. Кроме философского прочтения тютчевского стихотворения возможно и историческое. Для него нужно вспомнить об этрусских каналах, некогда прочерчивавших всю Италию к северу от Рима и теперь еще видных с воздуха, о гибели этрусской цивилизации и о ее наследии, которое переняли римляне. По счастью, и они, как и родственные им по языку греки и арии в Индии, обладали врожденной малой восприимчивостью к малярии. Но в некоторых районах Италии (и в других областях Средиземноморья) такие наследственные заболевания, как талассемия и фавизм (делающий опасным употребление в пищу бобов) — след этого древнего недуга. Малярия — это и в самом деле страшная карнавальная маска Судьбы, притом судьбы древних ирригационных обществ. Разумеется, современные методы борьбы с малярией и ее возбудителями, успешно применявшиеся и в нашей стране, не делают появление этой болезни и ее наследственных последствий в прежней форме обязательными. Но если говорить о стимулировании крупномасштабной ирригации в областях, где, как в Средней Азии, возможно увеличение аридности климата, эту опасность следует иметь в виду. Особенно же возникновения малярии следует опасаться при ирригационном земледелии и сопутствующих ему вмешательствах в такую природную среду, где, как в Сибири, имеет место сочетание больших лесных массивов (которые могут быть сведены из-за земледелия) с водными бассейнами. Кроме предостережения против этой конкретной опасности из приведенных фактов следует и более общий урок: можно видеть, как много факторов следует взвешивать при учете отдаленных последствий экологических изменений, вызываемых вмешательством человека. Напомним в качестве параллели, как химическое воздействие на среду вызвало нашествие саранчи в Африке в 1986 году.