Литературное наследие Рубакина-популяризатора огромно. Им было написано около 250 книг, рассказывающих о самых разнообразных областях знания — биологии, астрономии, физике, химии, географии… Трудно найти какую-нибудь современную Рубакину науку или область знания, о которой он не писал. Успех его книг у читателя был колоссален. Тираж его изданий до революции превысил 15 миллионов экземпляров. Без обиняков можно сказать, что Рубакин заслужил название «народного писателя» — по его книгам приобщались к знаниям миллионы людей.
В архиве Николая Александровича Рубакина хранятся многие тысячи писем его корреспондентов. Большую их часть составляют письма русских рабочих и крестьян самых разных поколений. «Дорогой наш самоучитель…» — так трогательно и наивно начинается одно из таких писем… В них выражены благодарность и уважение к писателю, который открывал глаза миллионам трудящихся на значительнейшие явления в жизни природы и общества.
Но с книгами Рубакина случилось, казалось бы, самое страшное, что только может случиться с книгами, — они не пережили самого автора. Больше того, автор надолго сам их пережил… Некоторые книги Рубакина переиздавались в двадцатых — тридцатых годах, время от времени и сейчас еще встречаются редкие переиздания этих книг. Но тем не менее непреложным остается факт: после великой культурной революции, происшедшей в нашей стране, научно-популярные книги Рубакина, для которых, казалось бы, исчезли все цензурные и иные препоны, начали терять своего читателя. Означает ли это, что все многолетние и страстные поиски Рубакиным такого «ключа», который открывал бы для популяризатора сердце и ум читателя, оказались напрасными? И что сам читатель — тот самый, которого Рубакин считал высшим судией писателя, — отверг как надуманное всю деятельность Рубакииа — теоретика популяризации? Если бы дело обстояло именно таким образом, то нам следовало бы писать о большой трагедии человека и мыслителя…
Но в действительности никакой трагедии не было. Напротив, естественная смерть рубакинских научно-популярных книг в советское время была столь же закономерной, как и огромный их успех у дореволюционного читателя. И то и другое подтверждало правоту мыслей Рубакина о том, какой должна быть научно-популярная книга.
Какой же она должна быть? Чтобы определить это, Рубакин не стал искать специального термина у тех психологов, множество книг которых он прочел. Он выразился предельно кратко и ясно: книга должна быть «подходящей» для читателя. В одном из своих обращений к читателям Рубакин раскрыл, какое содержание он вкладывал в это так ненаучно звучащее слово «подходящее»: «Подходящей книгой называется такая, которая в наибольшей степени соответствует всем твоим качествам и свойствам: например, запасу твоих знаний, складу твоего ума, твоим желаниям и стремлениям, вообще всем твоим душевным качествам, интересам и выгодам, также твоей подготовке, уровню твоих знаний, умственному твоему развитию, обстоятельствам твоей жизни».
Огромный, ни с чем не сравнимый успех рубакинских книг объясняется тем, что их автор писал только «подходящие» для своего читателя книги. В каждой из них за простотой сюжета, лаконизмом и народностью языка стоял огромный труд, изучение читателя, отличное знание не только «обстоятельств его жизни», но и уровня стремлений, интересов, языка. От популяризатора Рубакин требовал, выражаясь языком современной техники, полной синхронизации с запросами и особенностями читателя. Общеизвестно, что те, кто дают хорошие советы, редко их сами исполняют. Рубакин не только давал советы, он блестяще демонстрировал возможность их выполнения.
Но совершение того, к чему стремился Рубакин, чему посвятил он свою деятельность популяризатора — социальное и политическое освобождение трудящихся, — неминуемо влекло за собою умирание рубакинских книг. Изменились не только «обстоятельства жизни» того массового читателя, для которого писал Рубакин. Изменились его интересы, его понятие о «выгоде», изменились уровень знания, умственное развитие. Словом, появился совершенно новый читатель, которого Рубакин не знал и для которого Рубакин не писал и писать не мог. Книги его стали вытесняться другими, более реально отвечающими запросам нового читателя. Жизнь доказала бесспорную правоту популяризаторских идей Рубакина — доказала на судьбе его собственных книг.