А с сороковых годов существует и широко применяется миннесотский анкетный тест (у нас им пользуются с конца шестидесятых годов, приспособив, переиначив многие его пункты). Это комплект карточек, на которых содержатся разного рода утверждения, — испытуемый раскладывает их в два ящика по принципу: верно или неверно каждое утверждение по отношению к нему лично. Это незамысловатые утверждения:
— Вас часто одолевают мрачные мысли.
— Вы верите, что в будущем люди будут жить намного лучше, чем теперь.
— В последние годы ваше самочувствие было в основном хорошее.
— Вам определенно не хватает уверенности в себе.
— Иногда вам хочется выругаться.
— Вы любите собирать цветы или выращивать их дома.
— Вы любите популярную литературу по технике.
— Вы считаете, что почти каждый может солгать, чтобы избежать неприятностей.
— Вы почти всегда о чем-нибудь тревожитесь.
— Даже находясь в обществе, вы обычно чувствуете себя одиноко.
— Вы охотно знакомитесь с людьми.
— Не раз вы бросали какое-нибудь дело, потому что считали, что не справитесь с ним.
И так далее. Несложные утверждения, и их легко разложить на «верно» и «неверно» в соответствии с представлениями о себе. Около четырехсот их, таких карточек. Далее они подвергаются обработке по специальным шкалам, для составления которых была использована некогда большая контрольная группа испытуемых. А за этим всем — многолетние наблюдения психологов, уходящие далеко во времени и чрезвычайно широко — в разнообразие изучавшихся характеров и черт. В этом тесте (в способах обработки результатов) учитывается даже естественное человеческое стремление каждого выглядеть лучше, чем есть на самом деле, представить себя в выгодном свете, пристойно и благоприятно, ничем не отличаясь от общепринятых, одобренных обществом стандартов. Вековые на самом деле описательные наблюдения психологов стоят за обобщениями этого теста.
Ну, и каковы же они? Вот примеры (взяты они из книги, двое из авторов которой — исследователи Березин и Мирошников явились пионерами и энтузиастами этого теста, переделали и приспособили его для применения уже в нашей стране):
«Снижение уровня профиля на пятой шкале у женщин отражает повышенную чувствительность к оттенкам отношений и эмоций, любопытство, мечтательность, капризность, артистичность, различные эстетические интересы, сентиментальность».
Или такое: «Лица этого типа честолюбивы и руководствуются твердым намерением быть лучше и умнее других, а в групповой деятельности стремятся к лидерству».
Чуть расплывчатая, но определенность, не правда ли? Психологи не зря с доверием относятся сегодня к этим способам определения личности: вполне опознанными выйдут теперь из их кабинета Собакевич и Чичиков, Хлестаков и Манилов, Ноздрев и Коробочка, Штольц и Иудушка Головлев. А вот бравый солдат Швейк — навряд ли. И навряд ли они предскажут поступки (хотя многое о характере скажут) Гамлета, Раскольникова, Дон Кихота. Но напрасны, с другой стороны, и эти высказанные претензии наши: тесты сделаны для опознания черт усредненной личности и работают вполне убедительно. Ими не случайно широко и успешно пользуются как сами психологи, занимающиеся профессиональной пригодностью людей самых различных специальностей, так и психиатры, исследующие больных. И не менее того — физиологи, непременно старающиеся отыскать соответствие выясненных в личности черт и тех особенностей, что находят они в измеряемых ими показателях работы мозга.
Психология много десятилетий пряла пряжу из наблюдений и описаний, увязывая ее в клубки проблем. Разматывать эти клубки предстоит сегодня физиологам, а они только начали свою работу. Наше дальнейшее повествование поэтому будет посвящено именно клубкам-проблемам, приготовляемым психологами для разматывания.
ЧТО ЧЕЛОВЕКУ НАДО
Люди привыкли объяснять свои действия из своего мышления, вместо того чтобы объяснять их из своих потребностей.
Мой знакомый однажды рассказывал об особо памятном ему дне в блокадном Ленинграде. Он сидел в каком-то театре (каким чудом и что за театр оказался тогда в осажденном городе, — «может, вообще самодеятельность», забыл) и смотрел «На дне». Было холодно и сыро, сидели одетые. Основным, ни на минуту не оставлявшим ощущением был сосущий голод, и оттого он ослепительно ярко запомнил, как вдруг вместе со всем залом взбудораженно и ожесточенно захлопал на слова Сатина «человек выше сытости». Все хлопали, переживая, должно быть, в ту секунду пронзительное чувство истинности этих слов. И возможно, добавил он, это кажется за давностью лет, но уж слишком отчетливо в памяти острое ощущение счастья. Счастья — обратите внимание — вопреки напряженной неутоленности в самой главной, казалось бы, центральной человеческой потребности — в еде. И тем не менее психологи подтвердят правдоподобие и возможность рассказанного.