И еще: почему тогда бегство в пассивность, сохранение жизненных ресурсов не спасло все же от заболеваний всех этих пациентов?
И еще: разве мало известно случаев, когда люди на пределе и душевного, и телесного истощения, в состоянии подавленности и депрессии вдруг обретали неизвестно откуда силы чрезвычайные и явные — если с близкими случалось несчастье и требовались решительные поступки?
Приводя эти примеры, авторы гипотезы о поисковой активности рассматривают прямо противоположные ситуации человеческого бытия: предел успеха, крайности жизненных достижений. И здесь — давно описанные клиницистами болезни. Кстати, они так и называются: «болезнь успеха», «депрессия достижения». Что же происходит здесь, на пике и гребне положительных, казалось бы, эмоций? Может быть, просто надорвался человек, истощил свои жизненные ресурсы, отчего и картина его болезни такая же, как при попадании в тупик и капитуляция перед цепью неудач?
Нет, непохоже. Полон сил и вполне сохранен человек (и врачи, описывающие болезни такого рода, это с удивлением констатируют), но порвалась в нем как будто некая пружина, а точнее — механизм, взводящий пружину сил, способностей и интересов. (Именем героя такой классически описанной жизненной ситуации — именем Мартина Идена предложили исследователи называть подобное состояние, приводящее безо всяких видимых причин к самым разным болезням, депрессиям, даже самоубийству.)
Чрезвычайно разнообразные множественные опыты и наблюдения обретают стройное единство, рассмотренные с точки зрения идеи о необходимости для каждого живого существа непрестанной поисковой активности. Авторы гипотезы сами провели интересный и показательный эксперимент с леммингами. Эти зверьки хотя и живут в Арктике, но не приспособлены к холоду, и двигательная активность тоже не помогает им согреться, так что они прячутся в норы. Группа леммингов, по условиям эксперимента помещенная в условия холода, погибла; вскрытие показало типичную картину стрессового изменения, истощения коры надпочечников. Исследователи предоставили другой группе леммингов возможность в тех же условиях холодового стресса вертеться в колесе — они так же любят эту игру, как белки. Повторим, что само движение не спасает леммингов от холода, так что действовал иной фактор — включенность в поглощающее их занятие: в игру, в активную жизнедеятельность. И лемминги не погибли от холода. В тех же самых условиях, что предыдущие, лишенные игровой активности.
Гипотеза о жизненно важной необходимости в активном поиске весьма противоречит укоренившемуся представлению о гомеостазе — необходимости равновесия организма с окружающей средой как главного условия выживания. Жизнь любого живого существа, утверждалось в этой общепринятой только вчера концепции, — постоянное уравновешивание со средой, ответы и реакции на ее запросы и требования. В совсем недавние годы это представление разделяло большинство исследователей. Абсолютное притом большинство. Но были уже и первые сомнения. Так, например, Павлов на одной из своих знаменитых сред, где сотрудники, специально собираясь, свободно обменивались идеями, говорил: «…Когда обезьяна строит свою вышку, чтобы достать плод, то это условным рефлексом объяснить нельзя…»
А молодой в те годы физиолог Бернштейн изучал механику движений и действий человека, слаженную игру конечностей и всего тела, калейдоскоп двигательных возможностей. Все богатство и целесообразность действий и движений при овладении сложными двигательными навыками никак не объяснялось набором условных связей, явно не исчерпывалось ими. Что организовывало слаженность действий, когда человек впервые садился на велосипед, бежал по незнакомой пересеченной местности, осваивал гимнастический этюд или балансировал на канате?