Кстати, услужливый дурак опаснее врага по той же самой причине. Разумно действующий враг наносит вам удары и ушибы, обиды и повреждения, с которыми можно бороться, сопротивляться, выработать линию защитного поведения. Пути дурака неисповедимы и прогнозу не поддаются, его помощь и поддержка протекают как стихия: слабые благодарственные стоны с просьбой прекратить благодеяние не доходят до его самозабвенного рассудка.
Последние годы многими учеными разрабатывается круг идей, согласно которым мозг непрерывно нацелен в будущее, занят предвидением грядущего и подготовкой к нему. Мозг активен: в его бесчисленных нервных сетях заранее созревают модели — планы необходимых действий и прогнозы ближайших будущих ситуаций, в которые может попасть человек (именно для разумного поведения в наиболее вероятной из таких ситуаций мозг готовит планы действий и поступков). Подавляющая часть этой работы происходит неосознанно, лишь крохотную часть совершаемого мы планируем сознательно. Расстройство этого аппарата прогнозов, естественно, порождает глупые поступки (с точки зрения окружающих, конечно, предвидящих будущее иначе).
Неудачное планирование необходимых действий, наилучшим образом ведущих к цели, — это и есть плохое регулирование (глупость) из-за неверной затраты энергии (либо чрезмерной — из-за планирования некратчайшего пути, либо недостаточной — тогда напрасны все затраты). Но оценить это можно впоследствии либо со стороны.
В настоящее время в психологии уже общеизвестно и утвердилось инженерное понятие об обратной связи: это наличие в каждом разумном устройстве (будь то машина, человек или общество) непрерывного слежения за результатом проводимых действий. Контроль для постоянного введения текущих поправок в процесс, поведение или распорядок, чтобы цель достигалась наиболее разумным путем. Дурак не знает сомнений в безупречности однажды принятого решения, он отказывается от обратной связи — поправок общества. Если она вводится насильно (его бьют), она не воспринимается и не идет ему на пользу; если же он в состоянии перекрыть этот канал жизненно важной информации, он запрещает поправки и преследует тех, кто пытается их ввести для его же и общей пользы. Отказ от обратной связи — сознательное расстройство регулирования, глупость в ее чистом виде.
Сравнение прогнозов чуть более удаленного будущего (это процесс сознательный) делает неразумными в наших глазах как чрезмерный розовый оптимизм, так и черную безнадежность скептика. Мы сравниваем свои прогнозы с чужими, и аргументация своих представляется нам безупречной.
Кстати, именно непонятное им наплевательское отношение к очевидным будущим неприятностям заставляло братьев из сказки считать глупым их меньшего, Иванушку-дурачка. Он соглашался на самую плохую часть наследства, поворачивал в сторону, где надпись на камне обещала гибель, встревал там, где умный затаился бы. В конце концов он побеждал, богател и оказывался счастливее осторожных и будто бы разумных братьев. Сказка (которая, как известно, — ложь, да в ней намек) — великолепная модель подлинной человеческой разумности, которая всегда представляется глупостью лежачему камню и премудрому пескарю.
Глупость, продолжал профессор Бассин, чрезвычайно удобно анализировать с несколько неожиданной стороны. Как известно, она часто вызывает смех. Почти всегда. Веселый или горький. Но что заставляет нас рассмеяться? Очень часто — чувство превосходства, мгновенное мысленное (и конечно же неосознанное) сравнение смешного (нелепого) действия, движения, высказывания с нашим планом действий на этот случай, с тем, как поступили бы в подобной ситуации мы.
Эти механизмы блестяще описал некогда Фрейд в своей книге «Остроумие и его отношение к бессознательному». Книга оказалась гораздо шире ее названия, ибо задела и проблему комизма, то есть ситуации, прямо не относящиеся к остроумию, но вызывающие в нас смех. Там и появились первые идеи о регулировании, причем не только действий.
Движения клоуна, писал Фрейд, смешат нас, ибо они чрезмерны и нецелесообразны. Кстати, именно поэтому клоуны сразу после выступления канатоходцев и жонглеров, гимнастов и акробатов повторяют их номера. Нелепость кажущейся неумелости особенно смешна после зрелища отточенной и разумно скупой строгости движений мастера. Смешна своей плохой (нецелесообразной) регулировкой с обилием излишних движений.
Причем так как сами клоуны — блестящие мастера в той области, где они имитируют неумелость, то и те движения их, которые нас смешат, строго подобраны так, чтобы мы, зрители, ничего не понимающие в цирковом искусстве, и то почувствовали неумелость.