Неумелость — не глупость, она приведена здесь лишь для иллюстрации механизма пробуждения смеха. Но такое же бессознательное сравнение наших действий на подобный случай, нашего понимания ситуации смешит нас при виде глупого поведения: пугает ли клоун льва, размахивая клочком газеты, или бросает вверх башмак, забывая отойти в сторону.
Мы смеемся над неразумностью и тупым недоумением, над некоторыми чертами характера и душевных свойств окружающих именно потому, что бессознательно сравниваем их со своими, со своим внутренним «я» — эталоном нормы и критерием оценки. Отсюда и непримиримая разница в суждениях людей о глупости.
Подход «от смеха» позволил Фрейду вскрыть еще одно интересное расстройство регулировки аппарата разума, многократно отраженное в анекдотах и веселых историях, где герой говорит фразы, с очевидностью (для всех, кроме него) противоречащие друг другу. Возвращает герой некогда одолженный котел, а через неделю хозяин котла с обидой говорит ему, что котел оказался с дырой. И герой отвечает, что, во-первых, он котла вообще никогда не брал; во-вторых, котел уже был продырявлен, когда он его брал; в-третьих, он вернул котел целым.
Глупо? Да. Оттого и смешно. Однако это просто доведенное до абсурда очень распространенное явление. Механизм его, правдоподобный и убедительный, предложил Фрейд.
Эти три исключающих друг друга варианта объяснения мгновенно и еще неосознанно возникли в уме героя, как только его спросили о котле. Так работает наше мышление: подсознательно, на каких-то низших уровнях разума оно быстро готовит несколько вариантов решения возникающих жизненных задач, несколько ответов на каждый возникающий вопрос. Затем все эти варианты (иногда уже осознанно, порой так же автоматически) проверяются каким-то общим контрольным аппаратом — на логичность, правдоподобие, целесообразность. И один из вариантов (один — ведь они исключают друг друга!) выдается в виде ответа-решения.
Так, может быть, одна из характеристик глупости — именно слабость этого отдела «технического контроля», отсутствие задержки перед барьером проверки и разумного выбора варианта? Если это так, то ведь барьер для задержки можно усилить, упрочить обучением и воспитанием! Вроде бы и не умней становится тогда человек, но глупостей говорит и делает гораздо меньше. Например, глядит человек на живопись или слушает сложную музыку второй раз в жизни, и все его внутренние, убогие пока понятия о прекрасном уверенно подсказывают: «Чушь!» Он вовсе не виновен в непонимании, таким было его воспитание, условия и окружение, в котором он рос. Но в подобных ситуациях становится кристально ясным наличие или отсутствие обработки сознанием инстинктивно вспыхнувших впечатлений. Человек нормального разума успеет и сумеет сообразить, что виной непониманию — он сам, и сознается в этом или промолчит; дурак не только уверенно изречет: «Чушь!» — но и попытается аргументировать. Между двумя видами реакций на непонятное — готовностью понять и отвержением непонятного с порога — лежит явная и характерная граница. Здесь, очевидно, важно, что наличие барьера может быть и следствием воспитания (это необязательно проявление высокого разума), но реакция немедленной вражды к непонятному и чужому — всегда наглядная примета глупости. Природа — повторим мы, не скупясь на благодарность, — необычайно справедлива к своим питомцам: недостаток ума она восполняет агрессивностью, подозрительностью, мнительностью — сторожевым защитным аппаратом.
Второй собеседник — доктор педагогических наук, психолог, много занимавшийся проблемой мышления. Я разговаривал с ныне покойным профессором Пушкиным из Института психологии, автором нескольких книг и множества статей, человеком интересов разнообразных и неожиданных. И вполне неожиданным был его ответ на мой вопрос.
Глупости как особо самостоятельного понятия в психологии нет и быть не может, сказал ученый. Есть понятие об уме, но непрерывный ряд уменьшения умственных способностей нигде не переходит отчетливо за предел, где можно обоснованно ввести понятие «дурак».
Ибо глупость — такое же понятие, как юридическая категория вины. Всегда отыщется сторона, доводы которой будут защищать невиновность (разумность) поступка.
Или выяснится ненаказуемость при наличии вины — неизбежность совершенной глупости. В самом деле, сложность предстающих задач вполне может оказаться выше уровня умственных способностей, подкрепленных опытом и образованием. Вынужденный решать, человек естественно совершает глупость. Но опять-таки — лишь по мнению тех, кто способен решить эту задачу лучше (верней — иначе).