В тот день Путин встречался с основателем CNN Тедом Тернером и его супругой Джейн Фондой, кинозвездой, чтобы обсудить организацию Игр доброй воли, спонсором которых выступал Тернер. Узнав о случившемся, он связался с местной больницей, куда была доставлена девушка, но его заверили, что ей ничего не угрожает и она получила лишь незначительные травмы. Тернер призвал его отправиться к жене и оставить своего заместителя Алексея Миллера для продолжения беседы. Путин поблагодарил его, но настоял на том, что в этом нет необходимости. Он провел с ними остаток дня, а также следующее утро до их отъезда в Москву.
Обычный озабоченный муж, узнав, что его жена попала в серьезную автомобильную аварию, бросит все дела и помчится убедиться, что с ней все в порядке. Путин этого не сделал. Он знал, что она сильно пострадала, потому что вечером Шевченко позвонил и сообщил, что у Людмилы серьезные травмы. Но он упорно продолжал работать. Не потому, что ему было все равно. В машине находилась и его дочь, которую он очень любил. Но он не прервал переговоры, чтобы пойти к ней. Самодисциплина, выработанная в детстве, стала для него привычной. На любое неприятное событие он реагировал подавлением своих эмоций, надевая непроницаемую маску, за которой все было скрыто.
Иногда, без всякой видимой причины, его чувства подкрадывались к нему и заставали врасплох. Тогда маска спадала.
Зимой 1994 года, когда Ельцин направил российскую армию, состоявшую в основном из необученных призывников, в Чечню для подавления сепаратистского восстания, Путин, будучи заместителем мэра, отвечавшим за вопросы безопасности, находился в аэропорту, когда с фронта начали привозить первые мешки с телами. Консул Германии Эберхард фон Путткамер, также оказавшийся там, был поражен, увидев, что он находится на грани слез.
Бывали и другие подобные эпизоды, но крайне редко. Более характерной была его реакция, когда их овчарка Малыш, зарывшись под забор дачи, попала под колеса проезжавшей мимо машины. Секретарша вошла к нему и сообщила, что собака погибла. Я посмотрела на него, и на его лице не было никаких эмоций", - говорит она. Я была настолько удивлена отсутствием какой-либо реакции, что не смогла сдержаться и спросила: "Вам уже кто-то сказал об этом?". Он спокойно ответил: "Нет, вы первый, кто мне об этом рассказал". И я понял, что совершила ошибку. Несколько лет после этого он не хотел заводить другую собаку из преданности Малышу. Но он не позволял себе показывать это. Все это было заперто внутри.
Людмиле была сделана вторая операция, на этот раз по закрытию перелома основания черепа, после чего она провела неделю в реанимации, а затем еще шесть недель в больнице, прежде чем ее отпустили домой, надели шейный бандаж, и следующие две недели она, по ее словам, "ползала по квартире". В действительности она отделалась удивительно легким исходом. В январе 1994 года она была достаточно здорова, чтобы присутствовать на небольшом частном ужине с предшественником фон Путткамера, Хеннингом фон Вистингаузеном и его женой, приехавшими из Эстонии, где он был послом. Но у нее были провалы в памяти, и она опасалась, что у нее поврежден мозг. По просьбе Путина Маттиас Варниг, возглавлявший Дрезднер Банк в Санкт-Петербурге, организовал за счет банка ее обследование в клинике в Бад Хомбурге, недалеко от Франкфурта, которое дало положительный результат.
Варниг работал информатором, а затем офицером в восточногерманской "Штази" и вышел в отставку в звании майора. По его собственному утверждению, он впервые встретился с Путиным в Санкт-Петербурге в начале 1990-х годов, когда после объединения Германии был принят на работу в Dresdner Bank и направлен туда для открытия филиала. Другие утверждают, что они не только знали друг друга, но и работали вместе в Восточной Германии. Где бы ни находилась правда, они, очевидно, хорошо ладили. Варниг стал одним из немногих иностранцев, допущенных в ближний круг Путина, и в течение последующих 30 лет делал карьеру в путинской орбите.
Поездка в Бад-Хомбург открыла для Людмилы целый ряд новых возможностей. В следующем году она с детьми провела лето в Гамбурге в гостях у российского генерального консула Дмитрия Черкашина. Там она познакомилась с немецкой писательницей Ирен Питш из старинной патрицианской ганзейской семьи, с которой завязалась невероятная дружба. Позднее Питш писала, что Людмила была эмоциональной, непунктуальной, легко ранимой, склонной к потокам слез и приступам пессимизма, когда все в мире было неправильно, но при этом интересным собеседником и хорошим другом. По ее мнению, было очевидно, что в их браке доминирующую роль играет Путин, а Людмила живет в его тени. Но отношения были сложными. С одной стороны, Людмила утверждала, что Владимир - "именно тот человек, который мне нужен... Лучшего я и представить себе не могу. Он не пьет и не бьет меня", - это замечание удивило хозяйку, но, очевидно, его можно было сказать далеко не обо всех русских мужьях. С другой стороны, Людмила, которая, как и многие русские, была твердо уверена в астрологии, сказала ей, что, "к сожалению", Володя должен был родиться под знаком Вампира.