Пентагон, возглавляемый министром обороны Диком Чейни, придерживался иной точки зрения. Он и его заместитель Пол Вулфовиц считали, что, несмотря на перестройку, Москва по-прежнему остается главным врагом Америки, и , что заверения Бейкера были необоснованными. В вопросе расширения НАТО лучше было "оставить дверь приоткрытой".
В Вашингтоне результатом этого стала ведомственная война между Государством и Министерством обороны. Шон Бирнс, отвечавший в Госдепе за Восточную Европу, вспоминал «постоянные сражения... Вулфовиц и его заместитель Скутер Либби искали любой способ передвинуть [границы НАТО] на восток, и нам постоянно приходилось тушить разожженные ими костры».
Президент Джордж Буш занимал двойственную позицию. С одной стороны, он хотел заверить Горбачева в том, что не будет сделано ничего, что могло бы угрожать советской безопасности. С другой стороны, он рассматривал НАТО как важнейший инструмент проецирования силы и влияния США и не собирался от него отказываться. Когда новый чехословацкий лидер, бывший драматург-диссидент Вацлав Гавел, посетил Вашингтон и предложил упразднить НАТО, а также Варшавский договор, Буш не согласился. По его мнению, НАТО является важным источником стабильности в Европе. Предложения Франции и Италии о замене двух военных блоков общеевропейской оборонной структурой были тихо замяты.
До января 1993 г., когда вступил в должность президент Клинтон, возобладала линия Госдепартамента. Послание Москве заключалось в том, что вопрос о расширении НАТО не рассматривается.
Однако к тому времени настойчивые заявления Буша о том, что Атлантический альянс является гарантом стабильности, которые активно пропагандировали Вулфовиц, Пол Нитце и другие "ястребы" холодной войны, заставили восточноевропейцев вновь задуматься. Хаос в России, начавшийся с августовского путча 1991 года, затем распад Советского Союза и последующее противостояние между Ельциным и парламентом, а также гражданская война в Югославии привлекли внимание к необходимости обеспечения военной безопасности. Этому способствовала и смена руководства в Вашингтоне. Советник Клинтона по национальной безопасности Энтони Лейк, как и ряд других высокопоставленных чиновников, с энтузиазмом поддерживал расширение, руководствуясь благими, но, как оказалось, ложными соображениями, что вступление в НАТО укрепит демократические реформы в новых странах-членах.
С другой стороны, преемник Чейни в Пентагоне Лес Аспин и его заместитель Уильям Перри сильно сомневались в этом. Так же как и генерал Джон Шаликашвили, командующий войсками США в Европе. Многие "старые" российские специалисты - Джордж Кеннан, Ричард Пайпс, Джек Мэтлок и Строуб Тэлботт - предупреждали, что любые краткосрочные выгоды от приема в НАТО стран Восточной и Центральной Европы будут перевешены долгосрочным ущербом для отношений с Россией. То же самое сообщение было передано в Белый дом ЦРУ.
Тем не менее, год спустя президент Клинтон заявил: «Вопрос уже не в том, будет ли НАТО принимать новых членов, а в том, когда и как». Потребовалось время, чтобы даже некоторые члены его собственной администрации поняли, что это не просто затягивание процесса, а то, что Клинтон уже принял решение. В Москве также поначалу не были уверены, насколько серьезно следует воспринимать слова Клинтона. Это был "гипотетический вопрос", - сказал Ельцин одному из интервьюеров, - но если бы это произошло, "это было бы воспринято как ущерб для России".
Клинтон попытался подсластить пилюлю, объявив о создании "Партнерства ради мира" как своего рода промежуточного звена, ведущего к возможному вступлению в НАТО. По его словам, чтобы избежать создания новой разделительной линии в Европе, к нему будут приглашены все страны постсоветского пространства, включая Россию. Затем, в сентябре 1994 г., он пообещал Ельцину, что имена новых членов, которые будут приняты в НАТО, и сроки не будут объявлены до президентских выборов в России, которые состоятся через два года, чтобы не давать боеприпасов противникам Ельцина.