Генералы были потрясены и начали ряд арьергардных действий. Путин хотел провести экспериментальную программу по превращению 76-й воздушно-десантной дивизии, дислоцированной в Пскове, к югу от Санкт-Петербурга, в полностью добровольческое подразделение. Министерство обороны пыталось отложить ее на несколько лет. Когда это не удалось, были приведены цифры, свидетельствующие о непомерных затратах. Чтобы сорвать набор добровольцев, не были открыты призывные пункты, а чтобы скрыть обман, призывникам, прошедшим полугодовую подготовку, предлагали заключить контракт.
К 2008 г. вместо заявленных 200 тыс. человек профессиональных сил фактически насчитывалось не более 50 тыс. человек, большинство из которых, как позже было признано, были не лучше призывников.
Корень проблемы заключался в менталитете Генерального штаба и его союзников в политической элите. Советская армия, как и царская до нее, была основана на идее массовой мобилизации. Российская армия следовала той же модели. С точки зрения офицерского корпуса эта система имела очевидные преимущества. В начале 2000-х годов в российской армии полковников было больше, чем лейтенантов, а на каждые два рядовых звания приходился один офицер. Утверждалось, что такой огромный офицерский корпус необходим на случай, если в один прекрасный день придется призывать в армию гражданское население. Кроме того, на получение отсрочек от призыва ежегодно уходило на взятки около 350 млн. долл. Но, будучи основой системы, призыв стал ее "ахиллесовой пятой". Снижение рождаемости с 1980-х годов привело к тому, что уже не хватало призывников, а поскольку более обеспеченным и образованным студентам обычно удавалось избежать службы, качество призывного контингента было плачевным. 27Реформы не были полностью заблокированы. Вооруженные силы были сокращены более чем на 300 тыс. человек, доведя их численность до 1 млн. человек, оборонный бюджет ежегодно увеличивался в среднем на 20% для финансирования закупок современной техники, было объявлено о прекращении отправки призывников в Чечню и другие зоны боевых действий.
На бумаге это выглядело как большой успех.
Грузинская война показала, что на практике это был полный провал.
Когда 9 августа Путин прилетел из Китая во Владикавказ, он обнаружил, что операция проходит в хаосе. Предполагаемые современные средства связи работали настолько плохо, что генералу Хрулеву, командовавшему силами, ведущими наступление, пришлось одолжить мобильный телефон у журналиста, чтобы отдать приказ своим подчиненным. Половина танков и бронемашин так и не дошла до Цхинвала из-за поломок. Те части, которые, как утверждало Министерство обороны, были полностью профессиональными, на поверку оказались сколоченными на 30% из призывников. Из-за недостаточной подготовки в ВВС России было всего полдюжины летчиков, способных выполнять боевые задачи. Большинство командиров сухопутных войск были кабинетными офицерами, всю свою карьеру просидевшими за бумагами. Они просто не были способны принимать боевые решения, - признавался позже один из высокопоставленных генералов. Когда им давали людей и технику, они были в растерянности. Некоторые из них даже отказывались выполнять приказы.
Несмотря на все деньги, влитые в оборонный бюджет, действия армии в Грузии оказались не намного лучше, чем в Чечне девятью годами ранее. Более того, правительство пришло к выводу, что если бы грузины были лучше оснащены и располагали чуть более многочисленными силами, то результат мог бы быть иным.
В провале программы модернизации обвинили министра обороны Сергея Иванова. Но Путин тоже был виноват. Приняв вначале концепцию полностью профессиональной армии, он струсил. Это потребовало бы структурных изменений и увольнения большого числа офицеров, что оттолкнуло бы от него значительную часть политической базы. В итоге он выбрал ублюдочный компромисс. Призыв в армию сохранялся, но сокращался с двух лет до двенадцати месяцев, что позволяло Генеральному штабу сохранить заветный принцип создания армии советского образца, но, кроме этого, никого не устраивало. Даже генералы понимали, что один год обучения - это слишком мало, чтобы подготовить солдата, способного вести войну в современных условиях.
Весной 2007 года Путин решил, что медлить больше нельзя. На смену Иванову пришел Анатолий Сердюков, зарекомендовавший себя на посту руководителя Федеральной налоговой службы, где он возглавил кампанию против ЮКОСа. Массивный медведь, Сердюков был солдафоном. Россияне сравнивали его с графом Алексеем Аракчеевым, эксцентричным, неотесанным и ненавистным военным министром XVIII века, который реорганизовал царскую армию при Павле I и чье имя стало нарицательным для обозначения беспощадности и репрессий. Сердюков был женат на дочери премьер-министра Виктора Зубкова и пользовался поддержкой влиятельного кадрового шефа Путина Виктора Иванова. Он был именно тем человеком, который должен был "сорвать генеральские погоны", как призывал годом ранее лидер националистов Владимир Жириновский.