Никто, кроме них самих, не знал, о чем именно они договорились, когда четыре года назад Путин предложил Медведеву выдвинуть свою кандидатуру на пост президента. Однако, судя по всему, то, что должно было последовать за этим, было намеренно оставлено в неясном виде. Путину не имело смысла брать на себя те или иные обязательства, пока он не увидит, как проявит себя Медведев. Частично смысл упражнения заключался в том, чтобы выяснить, является ли молодой человек возможным долгосрочным преемником. У Путина не было желания оставаться у власти пожизненно, как у некоторых его соратников в Центральной Азии, а учитывая характер системы, которой он руководил, вопрос преемственности был жизненно важным.
Где-то в 2010 году, примерно в середине срока своего президентства, Медведев начал верить, что Путин не против того, чтобы он выдвинул свою кандидатуру на второй срок. Так же считал и спин-доктор Глеб Павловский. Идеолог Кремля Владислав Сурков тоже начал искать пути наращивания политической поддержки Медведева. Когда Медведев встретился с Обамой в Праге в апреле того же года, а затем летом приехал в США, чтобы посетить Силиконовую долину и вместе с хозяином отведать изыски американской кухни в Ray's Hell Burger в Арлингтоне, у американцев также сложилось впечатление, что он начинает воспринимать себя как самостоятельного государственного деятеля. Аналитики ЦРУ пришли к выводу, что он "делает игру, чтобы остаться на посту".
Но потом Медведев стал давить слишком сильно.
В феврале 2011 г. Павловский запустил пробный шар, предсказав в интервью, что в 2012 г. Медведев с молчаливого согласия Путина вновь выдвинет свою кандидатуру. Вскоре после этого Медведев выступил в Санкт-Петербурге с речью, посвященной 150-летию отмены крепостного права. Речь Медведева, посвященная якобы истории России, была воспринята как зашифрованное обращение к российским либералам. Свобода не может быть отложена", - сказал Медведев. Нацию... нельзя удержать закрученными гайками... Чрезмерно жесткая политика [ведет] не к искоренению коррупции, а к ее росту, не к эволюции управления, а к его деградации. По его словам, идея о том, что Россия должна идти каким-то особым путем, - это фантазия. Россия должна ориентироваться на пример царя-освободителя Александра II, который освободил крепостных и стремился установить "нормальный, гуманный порядок", а не на "Николая I или Сталина" - реплику, которую многие в зале восприняли как обращение к Путину.
Медведев, видимо, счел историческую аллюзию достаточно туманной, чтобы Путин ее пропустил. Но он рисковал на опасной почве. Тем более что недавно он лишился важного источника информации о том, как устроено сознание Путина. Руководитель аппарата премьер-министра Сергей Собянин ушел на смену Юрию Лужкову на пост мэра Москвы, а его главный помощник Сергей Нарышкин практически не общался с преемником Собянина. Нарушилась связь на высоком уровне между Администрацией Президента и аппаратом Премьер-министра.
То ли по этой причине, то ли из-за излишней самоуверенности, но в марте Медведев совершил роковую ошибку.
Зимой того года по всему арабскому миру прокатилась волна беспорядков. Она началась в Тунисе, где смерть продавца фруктов, который поджег себя после того, как муниципальный инспектор конфисковал его товар, вызвала протесты, которые через месяц привели к падению коррумпированного режима президента Бен Али. Вскоре после этого был свергнут президент Египта Хосни Мубарак. Затем протесты перекинулись на Ливию, а еще через месяц - на Сирию. В каждой стране были свои причины, но общим стержнем стало экономическое неравенство, усугубленное глобальной рецессией, и коррумпированность правящих элит. Свержение Саддама Хусейна четырьмя годами ранее доказало арабской улице, что можно свергнуть, казалось бы, неподвижного тирана, а распространение социальных сетей, которые власти не могли контролировать, дало оппозиции возможность организоваться.
Запад приветствовал "арабскую весну" как движение, несущее демократию в регион. Путин видит это по-другому. Он согласен с тем, что свергнутые лидеры сами навлекли на себя беду, отказавшись признать необходимость перемен. Но никто не мог предвидеть, к каким результатам приведут беспорядки. "Нельзя просто перенести привычный шаблон в другие регионы мира. Мы должны позволить другим народам самим определять свою судьбу и свое будущее", - сказал он. После Египта и Туниса ливийский режим оказался на волоске. Если полковник Каддафи будет свергнут, предупредил Путин, это может иметь «негативные последствия для ... Европы» - предостерегающие слова, которые европейские лидеры предпочли забыть, когда Ливия превратилась в несостоявшееся государство, а 650 тыс. экономических мигрантов из стран Африки южнее Сахары хлынули через ее границы, чтобы быть переправленными контрабандистами в Италию.