Это была только официальная часть его работы. Неофициально его основной задачей было взаимодействие со спецслужбами. Собчак также использовал его в качестве связного для выполнения других, совершенно не связанных с ним заданий.
После путча и решения Ельцина о запрете КПРФ Путин был назначен ответственным за распоряжение имуществом обкома партии, включавшим административные здания, типографию Лениздата, ферму, дачи, летние лагеря и детские сады, гостиницы, больницы, гараж с более чем сотней служебных автомобилей, а также партийные архивы и, по некоторым данным, "черную кассу" секретных партийных средств.
В октябре 1991 года, еще до начала работы ФРЦ, ему было дано дополнительное задание: контролировать игорный бизнес в Санкт-Петербурге, включая казино и игровые автоматы, "одноруких бандитов", которых в городе становилось все больше.
В конце того же месяца начался переезд городской администрации в освободившееся двумя месяцами ранее здание Смольного. Там Путину наконец-то выделили кабинет и собственную приемную.
Это было достаточно скромное помещение - "рабочий кабинет", как выразился один из посетителей - на первом этаже, в знак уважения к Собчаку, который занимал большие апартаменты, ранее принадлежавшие первому секретарю ЦК КПРФ, этажом выше. В приемной стоял стол для помощника Путина, диван, пара стульев и витрина с пыльными безделушками. Внутреннее убранство было таким же скудным: кроме книжной полки с советской энциклопедией, единственным украшением была тарелка дрезденского фарфора с изображением трамвая, портрет Ельцина - вместо портрета Петра I, украшавшего приемную Мариинского театра, - и горшок с растением в углу.
Барбара Хэй, консул Великобритании, посетившая Путина вскоре после его переезда, записала в своем дневнике, что это «сумасшедший дом. Люди выстраиваются в очередь, чтобы увидеть его. Кажется, что никто не может принять решение, не сославшись на него или Собчака. Нет никакой организации. Его помощник, женщина, [пользовалась] двумя телефонами одновременно и умудрялась при этом показывать подруге журнал [западной моды]».
Вскоре к секретарю Марине Ентальцевой присоединился личный секретарь Игорь Сечин, работавший в 1980-х годах переводчиком в советской армии в Анголе и Мозамбике под эгидой ГРУ - службы военной разведки. Сечин, коренастый, мускулистый мужчина лет тридцати с темными, коротко стриженными волосами, которого можно было принять за вышибалу ночного клуба, служил Путину с преданностью лимпета. Как и его начальник, он был выходцем из рабочего класса и вырос в бедном пригороде Ленинграда. В Смольном он взял на себя роль привратника и попытался навести видимость порядка. Но в первые месяцы даже Сечину не удалось привить реальное чувство дисциплины. Большая слабость Путина - это его кабинет", - вздыхает Сергей Покровский, один из членов комитета. Царит дезорганизация, повсюду летают бумаги.
В каком-то смысле это было в характере. Бывшая учительница Путина, Вера Гуревич, жаловалась, что в студенческие годы у него на парте всегда был беспорядок, пока вдруг его не стало, и она узнала, что он ушел на службу в КГБ.
Но здесь действовало и нечто другое. Российские начальники обычно управляют с помощью ударов. Это было не по-путински. Марина Ентальцева вспоминала, что в первый день, когда он пришел в офис, она как раз красила губы. Она предполагала, что ее уволят на месте. Но он сделал вид, что ничего не заметил. Это было не по-русски, или, по крайней мере, нетипично. Она не знала, как к этому относиться.
Многие российские коллеги Путина, в том числе и те, кто не любил Собчака и его администрацию, считали его впечатляющим оператором. Покровский, впоследствии с отвращением уволившийся из мэрии, говорил, что у него "острый ум, он быстро все решает и профессионально разбирается в делах". Александр Беляев, откровенно заявив: "Я не люблю Путина", признал, что "он понимает, как сотрудничать с людьми, как использовать их в своих интересах". Даже Валерий Павлов, который во время их совместной работы считал его "замкнутым и скрытным, ничего не выдающим", отметил, что он быстро поставил под свой контроль целые районы администрации. Иностранцам понять его было гораздо сложнее.
Самой распространенной реакцией было вообще не замечать его присутствия. Западные послы, приезжавшие из Москвы, говорили потом: «Я его совершенно не помню. Вообще ничего. Я, наверное, пожимал ему руку - но абсолютно ничего не помню». Яакко Калела, занимавший пост советника по национальной безопасности при нескольких президентах Финляндии , вспоминал, что всякий раз, когда Путин приезжал с Собчаком в Хельсинки, "он как-то исчезал в обоях".