Сложно сказать, сколько времени я был без сознания, однако, когда я пришел в себя, дождь уже подошел к концу. Впрочем, на едва моросящий дождь, как и на частично завалившуюся на меня палатку, удерживающуюся всего на одной покосившейся опорной стойке, я обратил внимание в самую последнюю очередь. Всю мою правую сторону тела охватило сильной и жгучей болью. Нащупав левой рукой клапан рюкзака, я достал из него пластиковую коробку аптечки, открыл ее, после чего вколол себе в ногу один за другим два шприц-тюбика с мощнейшим обезболивающим. Следом за парой уколов принял пару таблеток "баралгина", чтобы получить более растянутый по времени эффект. Естественно, что боль отступила далеко не сразу, дав мне время на обдумывание того, причиной чего она явилась. Вспомнилось, что, когда в мою сторону пошли энергетические всполохи, я чисто рефлекторно попытался от них закрыться рукой. Получалось, что энергия прошла в правую руку, отчего и пострадала правая сторона тела, так как энергия прошла именно по ней, после чего ушла, скорее всего, в землю.
Когда обезболивающее действие уколов и таблеток вошло в полную силу, это случилось минут через двадцать, я получил подтверждение своим мыслям. Вся правая половина тела, рука и половина груди, были расцвечены "молниевым узором", аналогом морозных узоров на стеклах, только ярко бордового цвета. Надев назад рубаху и свитер, я стянул здоровой рукой с себя палатку и, превозмогая остаточную боль в правой половине тела, вылез из нее наружу.
В следующую минуту я буквально не мог прийти в себя от того, что предстало моим глазам. Не было ни поляны на хребте, ни леса вокруг нее. Передо мной предстала каменистая пустыня, покрытая белесым утренним туманом, который доставал мне до груди, если подняться на ноги, хотя были места, где он поднимался и выше. На дистанции более сотни метров видимости почти никакой, а учитывая тот момент, что я на коленях выбрался из палатки, то смог мало что разглядеть, пока не попытался встать на ноги, что удалось мне с большим трудом. Впрочем, это было не все, так как между больших каменных валунов, которые торчали из тумана, сначала послышались крики, а потом в мою сторону из тумана выбежала женщина, одетая в войсковой защитный камуфляж с тощим рюкзачком за плечами, которую преследовало четыре существа с собачьими головами, одетые в кожаную броню и державшие луки в руках. Впрочем, один из преследователей, пятый по счету и шедший последним, был одет в черный монашеский балахон, а вместо лука у него в руках был посох, но это сути не меняло, поскольку он прилично отставал от группы лучников, которые преследовали женщину. Изредка группа преследователей останавливалась, чтобы выпустить из луков стрелы. Что касалось женщины, то ей не всегда удавалось увернуться от стрел, однако, в ее руках было нечто подобное пистолету, что помогало ей отстреливаться и удерживать преследователей на некотором расстоянии.
Меня женщина и ее преследователи пока не видели, так как я сразу отошел за один из больших камней, чтобы нечаянно не попасть под стрелы и выстрелы из пистолета. Этот факт позволил мне быстро достать из рюкзака карабин, сайгу-МК, расчехлить его и вставить в него магазин на десять патронов экспансивки.
В следующее мгновение ситуация кардинально изменилась. Женщина, бежавшая в мою сторону, неожиданно запнулась и упала, что позволило существам с собачьими головами всадить в ее спину несколько стрел и приблизиться к ней. Впрочем, существо в монашеской рясе тоже не теряло времени, быстро нагнав основную группу, что позволило ему что-то произнести и сделать несколько взмахов рукой, отчего женщина начала покрываться какой-то зеленой слизью. Крик стоял до небес. Женщина орала так, что я едва не оглох, что, совсем не помешало мне поднять карабин и выдать псоглавцам десяток патронов. Естественно, первым выстрелом я завалил псоглавца в монашеской рясе, как самого опасного, после чего отстрелялся по остальным, что были в кожаных доспехах. Сменив, на полном автомате, магазин сайги, я вновь выглянул из-за камня, чтобы оценить результаты своей стрельбы. Впрочем, в ее эффективности я не сомневался, так как стрелять умел и любил, да и дистанция была всего ничего. Псоголовые, даже начав смещаться, пытаясь уйти от моих выстрелов, ничего сделать не смогли, приняв мои пули в свои головы и грудь. Дистанция была небольшой. Попасть в голову с тридцати метров было не трудно, что и подтвердил мне вид лежащих на камнях существ, из которых никто не ушел к своим праотцам обиженным.