И выкинул. Ангелина девочку родила. Эйфория от мужской ласки не то что пропала — женщина привыкла к ней, как к ежедневной дозе. С дочкой носилась как курица с яйцом, не до сына стало. Но Мишка себя заброшенным не чувствовал. Отчим оказался отменным педагогом: пацан из тихих троечников полез в отличники. К тому же дядю своего он почти не видел, а ласковый отчим иной раз негромко, но железно скажет слово–другое — вроде мелочь, а ослушаться страшно.
Потом и Андрюха заметил математические способности зятя и в августе, после строжайшей проверки, принял его на должность в свою фирму.
Да, через неделю пребывания в квартире Андрюхи Леон получил от него в подарок огромную, в роскошном переплёте книгу–тетрадь.
— Пиши, как мы встретились, — приказал Андрюха, — про обед, про Манекешу. Не забудь прописать, каким ты был и что ещё помнишь. Если уйдёшь от нас, тетрадь забери — пригодится.
И Леон начал писать — полчаса перед сном. За двенадцать лет в семье Андрюхи и Ангелины он исписал шесть ежедневников и был бесконечно благодарен Андрюхе за идею, которая подарила бывшему бомжу прошлое.
Двенадцать лет — это немало. Двенадцать лет — и в семье узнали о главной странности нового жильца: деньги, выдаваемые ему на карманные расходы (зарплату из фирмы Ангелина забирала подчистую, и Леон не протестовал), он целиком и полностью тратил на прессу. Брал всё — от газет официального направления до «желтухи», брезговал лишь откровенным порно… Читал жадно, будто выискивал что‑то. Андрюха понимал и сам надеялся: а вдруг что‑нибудь да вспомнит?
О второй странности никто не догадывался, поскольку коснулись её поверхностно и решили, что у Леона сверхчуткий сон, а сам он не возражал против шуток на эту тему. Дело в том, что он вообще не спал. Догадываясь, что отсутствие сна — это аномалия, Леон, едва Ангелина засыпала, просто принимался за мысленную переработку информации из прессы. Ночь проходила безболезненно, а утром целовал отдохнувший, без единого сна в глазу мужчина, и всё шло своим чередом…
Глава 3
Дома просто не поверили. Шутников на свете много. Да и зеркало затмило шокирующую новость о прошлом Леона.
«Мальчики» Фёдора сотворили чудо, и скудные линии стандартного шкафа–купе ненавязчиво оттенили богатство зеркальной рамы. Ангелине слегка не пришлось по душе само зеркало — темноватое, с волной заметной кривизны. Но восторженные ахи домочадцев склонили её к логичной мысли: «Хочешь иметь раритет — мирись с его отдельными недостатками». Про себя она решила, что выправит ещё один шкаф, сплошь зеркальный, и успокоилась, и присоединилась к группе восторженных ценителей старины.
Долговязый Мишка, благополучно перешедший на второй курс стройфака, придерживал оседлавшую его Анюту, которая желала непременно дотронуться до самого верха зеркала. Леон обнимал Ангелину за талию, а Андрюха вслух раздумывал, как бы обновить интерьер офиса, совместив авангардную, скелетообразную мебель, предложенную дизайнерами мебельной фабрики, с чем‑то тяжёлым и солидным из антиквариата.
— Здорово Леонид придумал, — наконец припечатал он. — С этим твоим Фёдором надо будет обязательно потолковать… А насчёт разведки — думаю, парень загнул. Мужик пропал — найти не могли? Это разведка‑то! Не поверю… Гелюшка, что у нас на ужин?
Ужин готовили две женщины, Ангелина и новая подружка Андрюхи, и наварили–натушили столько, что даже вечно голодный Мишка засиял. А когда сели за стол, Леон вдруг взглянул на гостью и с привычной для всех лаской в голосе сказал:
— Ну, наконец‑то!
Пока сидящие за столом — и женщина в том числе — удивлённо переглядывались, Андрюха побагровел и уставился в тарелку с салатом, озадаченно насупившись.
… Ангелине снилось что‑то тревожное. Она ворочалась с боку на бок, тихо и невнятно говорила что‑то сквозь зубы, раз даже застонала. Изредка начинала двигать руками — до тех пор, пока не натыкалась на Леона, льнула к нему, успокаивалась на время. А потом — всё сначала. Поэтому Леон не сразу выполнил задуманное. Он жалел женщину и, когда она в очередной раз легла головой на подушку, лицом к нему, провёл ладонью по её волосам, утешая, как беспокойного ребёнка, и желая, чтобы она немедленно заснула спокойным сном. Ангелина напряглась — и будто опала, расслабилась. Леон выждал ещё несколько минут: дыхание жены утишилось, жёстко сведённые брови вновь образовали круглые дуги, приоткрылся напряжённый рот.