Шагей пожурил его:
— Вы все по-ученому. Сказали бы попроще: дай, пожалуйста, адресок…
На прощание краевед несколько раз щелкнул фотоаппаратом и заснял «на память» Шагея с самоваром. Если бы Шагей предвидел, к чему приведет эта затянувшаяся беседа за чашкой чая, он, возможно, умерил бы свою словоохотливость…
ШАГЕЙ В ОРЕОЛЕ СЛАВЫ
Шагей, не торопясь, продолжал путь домой. Если по дороге случались интересные встречи или в попутном колхозе была нужда в кузнецах, он охотно задерживался на несколько дней.
И все же односельчане каким-то образом проведали, когда точно Шагей прибывает в родную деревню. Как только он показался на околице Талтубяка, вся деревня высыпала на улицу и устроила ему пышную встречу с цветами, плакатами и школьным оркестром. Бабай опешил и чистосердечно удивился:
— Кого встречаете? Или праздник сегодня какой?
— Чего скромничаешь, бабай! Кого как не тебя встречать? С воскресением тебя из мертвых! На всю Башкирию, можно сказать, прославил и себя, и нашу деревню.
Шагей взглянул на плакаты, с которыми пришли односельчане, и совсем растерялся.
«Да здравствует турист Шагей — сын Шахмана!»
«Пусть живет долгие годы старейший пешеход Шагей!»
Бабаю протянули газету с его фотографией. Он сразу узнал себя по трехлитровому самовару. Вместе с фотографией в газете был помещен большой очерк под броским заголовком: «Когда смерть отступила…» Шагей никак не мог понять, откуда автор очерка — известный в республике журналист А. Хайдаров — узнал такие подробности из его биографии. Ему не сразу пришло в голову, что автор и краевед, повстречавшийся ему в доме приезжих, — одно и то же лицо.
Журналист живописал в газете, как Шагей, обремененный старческими недугами, отправился в путь к детям, чтобы попрощаться с ними перед смертью, и как благодаря неустанным тренировкам и главным образом спортивной ходьбе избавился от всех недугов и сейчас, полный сил, здоровья, забыл и думать о смерти. Очерк заканчивался мажорным призывом ко всем немощным старикам, и в первую очередь к пенсионерам, последовать живительному примеру Шагея — сына Шахмана.
Шагей пробежал глазами статью и, не глядя никому в лицо, потупился:
— Я ничего такого не говорил. Здесь многое выдумано.
Честному и скромному по натуре Шагею не по душе была такая шумиха и незаслуженная реклама, он не знал, как избавиться теперь от почестей и похвал.
Под звуки пионерского горна, под дробь барабана и дружные голоса школьников, распевавших: «Умирать нам рановато», народ проводил «знаменитого туриста» до его дома.
Как ни отнекивался, как ни отбивался Шагей, но ему все же пришлось изведать вкус славы и нести непосильный груз, выпадающий разве что на долю известных киноактеров или спортсменов. Он безропотно всецело отдал себя в распоряжение районного Совета физкультуры: его можно было видеть в президиумах туристических слетов, почетным судьей на соревнованиях по спортивной ходьбе и бегу. Если говорить начистоту, ему неловко было принимать незаслуженные почести, но он утешал себя тем, что и в этом ложном положении он, не получая никаких личных выгод, невольно играет положительную стимулирующую роль и приносит несомненную пользу обществу.
ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Прошли годы… А годы текут куда быстрее рек в весеннее половодье. После описанных нами самоварных баталий с невесткой Галией, после того как журналист А. Хайдаров вознес Шагея на пьедестал республиканской славы, прошло добрых десять лет… И вдруг такое чрезвычайное происшествие: самовар исчез опять. На сей раз сноха Галия была тут явно ни при чем.
Старик тщательно обшарил все закутки двора и случайно около забора обнаружил на земле клочок бумаги, где печатными буквами было выведено: «Самовар в надежных руках. Вернем новым». И таинственные четыре буквы под этим невразумительным сообщением: «ИДБС».
Шагей окончательно расстроился. Значит, самовар действительно кем-то украден. Нашли чем успокоить: находится в «надежных руках». Будто у него, у Шагея, самовару было ненадежно?! И на кой шайтан ему новый самовар?! Ведь все знали, самовар потому и дорог ему, что он старый! Шагей постучался к соседке, может, она видела, кто унес самовар и так зло подшутил над бабаем?
Соседку Шагея официально, по паспорту, звали Минникунслу — длинно и сложно, а по-уличному ее окрестили Сумитэ, что коротко и колоритно передавало ее внешний облик. Сумитэ — по-башкирски — мясо на бедрах. Эта кличка вполне подходила к ней.