И вот, их отправляли в один из лондонских приютов, в котором растили детей-волшебников. В основном это были магглорождённые дети, от которых отказались их родители-магглы по причине «брака».
Болезненное место для самой Гермионы. Когда девушка изучала материалы дела, которое им предстоит, к горлу подступал ком боли, а так же фоном на задворках сознания затрепетала мысль о том, как она на самом деле благодарна своим родителям, которые приняли её такой, какой она была. Эта мысль зародилась в её голове и тут же умерла, когда она перевернула страницу и увидела, что с приютом сделали Пожиратели. И теперь им предстояло разобрать эти груды камней для того, чтоб в скором времени это пристанище для брошенных детей отстроили заново.
И что-то подсказывало Грейнджер, что её «подопечному», который остро отреагировал на выпад мисс Хэндерс, это задание дастся особенно трудно.
Но, увы, её начальник, Антонио Симен, был непреклонен. Ему вообще было всё равно, исправятся ли Пожиратели или нет. Он бы хотел, чтоб все они испробовали поцелуй дементора – это становилось ясно по его презрительной манере упоминания о них. Более того, такое предвзятое отношение было у половины кураторов, если не больше. Остальным же было, откровенно говоря, плевать.
И Грейнджер это бесило.
Но больше всего её выбешивало то, что белобрысый засранец не пришёл, и не удосужился предупредить её об этом.
Девушка раздражённо вышла из кабинета и налетела на молодого парнишку – разносчика писем.
- О, Стэнли, добрый день, - искренне улыбнулась она, чувствуя некую тень родства с этим юным магглорождённым волшебником.
- Э… Добрый день, мисс Грейнджер! – мальчик покраснел и потупил взгляд, что было странно даже для такого застенчивого парнишки.
- Ты не видел здесь одного заносчивого белобрысого засранца? – спросила Гермиона.
- Да… То есть, нет. Не видел. – Он попятился к стене, вжимая голову в плечи. Посыльный явно врал, и ему это было явно противно, потому как добрая девушка, героиня Войны, была для него авторитетом.
- Стэнли, что ты скрываешь? – отчего-то в душу девушки начало закрадываться плохое предчувствие. И оно подтвердилось, как только губы мальчонки задрожали, и он начал говорить.
«Быстрее!» - она неслась на всех парах к сто третьему кабинету, искренне радуясь, что надела сегодня джинсы и кроссовки.
Как только нужная дверь показалась, в уши ударила тотальная тишина. Это было зловещим знаком, и Гермиона, достав палочку, пнула её.
Яркий свет коридора столкнулся с тьмой комнаты. Посреди кабинета спиной к двери стоял силуэт, в полумраке он казался мощным и широкоплечим. Нога его покоилась на теле человека, и когда Грейнджер вскрикнула от этого, он начал медленно оборачиваться к ней. На знакомом лице в полумраке отразилась столь незнакомая хищная улыбка. Девушка пару секунд всматривалась в Драко, не узнавая того, а потом крикнула:
- Люмос! – яркий свет ударил в лицо Малфоя, и тот пожал плечами, от чего осанка его изменилась к привычной. Он зажмурился, а когда открыл глаза, тупо взглянул на своего куратора. Через пару секунд он опустил взгляд, втыкаясь в собственные окровавленные руки, а потом в ногу, которой он прижимал туловище мракоборца Дэвиса к полу.
Как только осознание происходящего установилось в его мозгу, парень перевёл растерянный взгляд на такую же растерянную Гермиону.
Она уже видела этот взгляд раньше…
Глава 3. Я не Драко.
До чего же он ненавидел ощущение дежавю. В последнее время, когда приступы начали терзать его рассудок, именно это грёбаное чувство подстерегало его на каждом шагу. Но теперь-то он помнил, он помнил, как сидел в камере предварительного заключения сразу после Войны.
«Хоть бы стены перекрасили», - мрачная попытка немного отвлечься.
Малфой сидел на каменной кровати и тупо смотрел в серую, замызганную стену. Кое-где там виднелись отпечатки людских рук, кое-где – царапины, словно кто-то предпринял глупую попытку освободиться таким образом, а кое-где красовались рисунки, зачастую нецензурные слова.
Драко вздохнул и устало прикрыл глаза, откидываясь головой назад и чувствуя макушкой исходящий от стены холод.
Случилось то, чего он так боялся. Он наворотил дел во время «приступа».