Драко честно хочет в какой-то момент удариться головой в стену. Лишь бы только убежать от этого ощущения.
На какой-то миг его губы кривятся, как только он представляет это, как только в его голове всплывают озадаченные лица этих снующих людишек, когда они увидят его мозги стекающими по стене к мерзкому полу, который и так впитал в себя много крови. Какая разница, что он добавит ещё?
А может, лучше было бы с разгону прыгнуть в фонтан? Сейчас его сделали бездонным, оградив каким-то элементарными чарами, чтоб в него не попадали дети. Теперь он носит звание Фонтан слёз. Он – память о погибших. Живым ведь так нужно воплощать в материю свою скорбь.
Может, и ему бы это помогло? Малфой не знал. Малфой был потерян, он стоял в лабиринте, у которого не предусмотрен выход, и ему сильно хотелось кричать.
И только гордыня не позволяла допустить этой роскоши.
Драко опаздывал, но шёл медленно, нарочито медленно, как и полагается аристократу. Его ненавидели за происхождение, он сам себя ненавидел за это, так пусть это станет его собственной карой.
Отпрыска семьи Малфоев вызвали к куратору.
Война окончилась. Малфои сумели выбрать нужную сторону, хоть и поздно, потом их судили по быстрому рассмотрению, что было крайне странно, как для дел Пожирателей. И Визенгамот решил, что Люциус и Нарцисса приговариваются к году домашнего ареста без возможности использовать магию, а их сын должен будет полгода отходить на общественные работы. И это как раз в то время, когда магический мир только восстанавливается после войны, зализывает свои раны, осторожно и медленно, потому что приспешники Лорда всё ещё прячутся в тенях и закоулках. В это самое время они лишили его семью магии, а самого заставили каждый день выходить в толпу, где каждый может оказаться тем, кто мстит предателям. Своеобразная и искусная пытка под подоплёкой добродетельного всепрощения древней аристократической семье!
Люциус и Нарцисса перестали выходить из дома в силу запрета, а так же перестали принимать гостей. Хотя, кого им было принимать? Половину их товарищей убили или посадили в Азкабан, а остальных – сковал либо страх, либо подобные обязательства. Родители Драко теперь могли побыть предназначены себе и сыну, однако, последний отдалился от них, согбённый грузом собственных страхов и непонятных приступов.
Малфой-младший все ещё надеялся, что это пройдёт само. Да, он тайно искал любую информацию о подобных симптомах, искренне надеясь, что за то время, пока он не помнит, он не наделает чего-то страшного, к примеру, не воскресит Тёмного Лорда.
Снедаемый своими проблемами, он хотел умереть, но цепко хватался за жизнь заледеневшими пальцами. И что ему эти министерские отработки? Пыль под каблуками его ботинок!
Да, он имеет груз ответственности за то, что произошло, но его и так наказывают, и пытка эта страшнее, чем Визенгамот и общественность может себе вообразить.
Поэтому бывший Пожиратель Смерти искренне надеялся, что его куратором будет какой-то обедневший министерский сотрудник. Он бы мог тогда его подкупить, заставить подписать все отчёты о том, что Драко отдал долг магическому миру сполна. Ведь у Малфоев всё ещё было много денег, не смотря на то, что пришлось пожертвовать круглую сумму на восстановление мира.
И вот его ноги уверенно вели юношу к нужному кабинету. На подходе к нему он встретил Забини, который шёл за своим куратором. Мулат был хмурым и всего лишь коротко кивнул Драко, как только завидел того. Лицо Блейза всё ещё хранило на себе отпечаток войны, и Малфою стало интересно, сможет ли его некогда близкий друг вообще когда-нибудь шутить так, как разбрасывался искромётными шутками ранее?
Блондин подошёл к нужному кабинету, распрямил плечи и положил руку на дверную ручку.
«Итак, Драко, вежливость! Харизма! А так же попытка подкупить служащего!»
Медленно отворил он дверь, заготавливая про себя речь. Сначала искреннее извинение за опоздание, а потом – экспромт по обстоятельствам.
Его взгляд, опущенный вниз, тут же выловил удобные женские туфли без каблука.
«Значит, женщина».
Очи его поднимались выше. Ровные и довольно привлекательные ноги, которые прятались в строгой юбке. Коричневый министерский пиджак женского покроя, аккуратная грудь, скрытая белой блузкой с широким вырезом, а так же кудри, ниспадающие на хрупкие на вид ключицы.
«О нет!»
Драко перевёл взгляд на такое знакомое лицо и почувствовал, как непроизвольно открывается рот после того, как заготовленная улыбка исчезла.
- Грейнджер? – вместо привычного яда изумление.