«Что это за?..»
Он прикрыл глаза и начал немного раскачиваться взад-вперёд. Ему нужно было вспомнить этот день.
Итак, он снова работал в комнате с реестром. Всё было, как обычно. Грейнджер сидела и что-то читала, а он, уже не так сильно загоняясь, как вчера, сортировал дела грязнокровок. Подумаешь, каждый день кто-то умирает и кто-то рождается – эта мысль помогала добавить к бушующему рою немного спокойствия и апатии что ли.
Внезапно под следующей папкой оказалась её колдография. Гермиона Грейнджер. Девушка была сфотографирована до пояса, она улыбалась и поправляла непослушный локон, заводя его за ухо.
И кто только придумал такой кощунственный маневр – в такое дело подшивать такое фото.
Малфой на миг остановился, всматриваясь в знакомые черты. Нет, он не любовался этой колдографией, отнюдь. Он просто пытался найти в ней ответ на мучавший его вопрос: как и почему он её спас? Что в этой, да, пожалуй, симпатичной, но такой раздражающей даже через фото, личности могло подвигнуть его на риск? В ней нет ничего такого, за что мужчины бросаются в огонь и воду.
Малфой смотрел, не находил ответов и всё больше раздражался.
Он даже оторвал фото, поднося его ближе к глазам, надеясь найти ответ на вопрос: почему она?
- Что у тебя там? – Драко вздрогнул от её голоса за спиной, и рука сама автоматически спрятала колдографию в карман его пиджака. Он же не будет ей говорить, что рассматривал её изображение.
- Да вот, - равнодушным тоном произнёс блондин, - тебе даже не потрудились колдографию сделать. Видимо, знали, насколько сильно ты можешь раздражать.
Он протянул папку Грейнджер и искривил губы в насмешке, когда та, приняв её, закатила глаза.
Молодой человек испытующе смотрел на своего куратора, ожидая, какой будет её реакция, но, к его глубочайшему разочарованию, та лишь отправила ещё в полёт к стеллажам с живыми, даже не вчитываясь особо.
- Малфой, ты в курсе, что тебе можно не быть такой вредной задницей? – вопрос прозвучал как-то чересчур обыденно и беззлобно. Да у них на младших курсах было больше ненависти, чем в этих словах, от которых брови Драко прыгнули вверх.
- Грейнджер, а тебе можно не быть такой бесящей задницей. Но ты ведь продолжаешь, - он фыркнул и отвернулся к папкам, давая ей понять, что разговор закончен.
Честно говоря, прошло уже достаточно много времени, много событий имело место быть, и это наложило свой отпечаток на блондине. Он понимал это, ведь где-то в глубине души осознавал, что, если бы Грейнджер не была его куратором, а так же не носила в своей башке воспоминания, которые так были нужны самому Драко, то, возможно, она бы его даже и не раздражала. От слова совсем. Это, конечно, при условии, что из этого уравнения нужно было отнять его непонятные приступы. Ведь последние забирали слишком много его сил, неимоверно злили, а так же делали человеком с хроническим недосыпом. А постоянная резь в глазах и усталость, от которой хотелось утопиться, делали его особенно злым и раздражительным.
Если бы… если бы…
Кто-то из умных сказал, что история не терпит условного сослагательного. Поэтому в тот момент он был мрачным и раздражённым.
Больше они с Гермионой не переговаривались. Даже тогда, когда ехали в лифте.
Малфой чуть не застонал – ведь то, что произошло дальше, было сродни какому-то чёртовому дежавю, что в его состоянии было бы очень плохим симптомом.
Они снова вышли с Грейнджер на одном этаже. И снова Дэвис громко ржал и обзывал его сраным Пожирателем.
На миг в голове Драко промелькнула мысль, а не ждал ли его этот недо-аврор специально, чтоб поглумиться.
Благо, гриффиндорка, кажется, усекла урок, потому как проигнорировала этот выпад, чему последовал и сам бывший Пожиратель.
И всё бы, в принципе, ничего, как вдруг к ним подбежала молоденькая девушка, лет шестнадцати. Она остановилась в метре от Малфоя и пристально посмотрела ему в глаза, прежде чем лицо её исказилось гримасой ненависти и боли.
- Ты… Ты был одним из них… Из тех, кто пытал моего отца до смерти. А сейчас ты вот так вот запросто тут ходишь, - её глаза наполнились злыми слезами, и Драко ощутил первый укол фантомной боли в левом межреберьи.
- Я… - вымолвил он. А что он, собственно, мог сказать?
- Мисс, его оправдали по процедуре Визенгамота, - осторожный голос Гермионы доносился до него как из-под ваты.
- Я не… - только и промямлил растерянный блондин.
- Значит, судьи – такие же убийцы, как и он! – Выпалила девушка. – Ненавижу тебя и презираю! На твоих руках кровь.