— Как ты живешь с этим… таксистом?
— Плохо… Дешевый хапуга.
Она повертела бокал в руке, отставила его, тряхнула волосами.
— Хочешь, я уйду от него?
Она смотрела откровенно, губы ее в кривом изломе чуть подрагивали.
— Твое дело, — растерянно ответил Замятин.
— Нет. — Клара протянула к нему руку и дотронулась до пальцев. — Я совсем уйду… К тебе. Понимаешь? Совсем!
Это было так неожиданно, что Замятин не сразу сообразил, о чем она говорит.
— Разве у тебя ничего ко мне не осталось? — тихо спросила Клара.
Он молчал, хотя теперь понимал все. Клара же, видимо, приняла его молчание за раздумье, сжала его пальцы.
— Я не просто так, Сережа… Ты не думай плохо. Ох, Сережа, Сережа. — Губы ее совсем задрожали, и она горестно вздохнула. — Я ведь все знаю!
Он вздрогнул. Взгляд Клары почему-то напомнил ему взгляд главного инженера, и вновь перед ним мелькнула тень обреченности.
— Что ты знаешь? — круто спросил он.
— Все, Сережа! Все… Ты… Ты… — Она, казалось, говорила в полузабытьи. — Теперь ты все поймешь. Я тебя ждала, как узнала, так ждала. Если я к тебе иду сейчас…
— Что?! — почти не владея собой, обуянный смутной догадкой, крикнул он. — Ну, говори же! Что?!
Она взглянула на него, словно протрезвев, в испуге прикусила губу.
Замятин подался вперед, прижавшись грудью к краю стола. Лицо Клары искривилось, она зажала ладонями глаза, всхлипнула раз, другой и, не в силах, видимо, сдержаться, громко, навзрыд заплакала.
Он протянул ей бокал с вином.
— Выпей-ка!
Клара торопливо, отворачивая лицо, вынула из сумки платок, скомкала его.
Официантка застыла в проходе. С соседних столиков смотрели на Замятина с осуждающим любопытством.
— Выпей. Успокойся, — сердито сказал он.
— Сейчас пройдет, — еще вздрагивая, пробормотала Клара.
— Пойдем отсюда!
Клара поднялась, спрятала платочек. Он взял ее за локоть.
Они вышли из кафе. Дождь за то время, пока они сидели, немного передохнул и теперь с новой силой, крепкими струями пробегал по асфальту. Клара сжалась под желтенькой накидкой.
— Я тебе совсем не нужна, Сережа? — боязливо спросила она.
— Нет.
— Ты кого-то встретил?
— Встретил, — жестко ответил он.
Она подняла голову, посмотрела на него заплаканными глазами:
— Прости, пожалуйста… Я пойду.
Замятин посмотрел, как Клара перешла улицу. Он знал теперь, что эта женщина, идущая под дождем, совсем одинока, и то прежнее отвращение к ней сейчас показалось стыдным, несправедливым, потому что он чего-то не понял в этой женщине. И возникшая сейчас жалость к ней была особой, с тихим налетом благодарности за то давнее, минувшее и, как это ни страшно, еще жившее в нем каким-то слабым незатоптанным ростком, хотя и не имевшим права на жизнь.
Замятин пришел к себе домой в сумерках. Утром, когда он открыл свою квартирку и обошел все закутки, ему было хорошо здесь, уютно. Сейчас комната выглядела хмурой. Замятин послонялся по ней, не находя себе места. Черные тени караулили в углах.
«Чепуха! — зло думал он, вспоминая главного инженера и вскрик Клары. — Чепуха! Я лучше знаю».
Мелькнули угольно-черные глаза хирурга.
«Этот тип может ошибаться. Они все могут ошибаться».
Ему хотелось уйти от этих мыслей, как он уходил от них раньше. Он сел к приемнику, включил его и настроил на Москву. Тихо пела женщина. Замятин вспомнил про маленький пластмассовый приемник Лены. Может быть, и она слушает сейчас эту музыку… Где-то шумели машины, сигналили светофоры, люди двигались на тротуарах. Горели цветные окна. Желтый дым полз за деревьями. И скамья плыла в бесконечность среди огромного мира огней, биения сердец. Скамья эта была лодкой, плывущей во вселенной. Минута, миг!.. «И одна минута — тоже жизнь. Важно, чем это наполнено».
Замятин резко нажал клавиш приемника. В нем щелкнуло, музыка оборвалась, затлел, угасая, зеленый глазок.
«Почему я не позвонил? Почему?.. Может, это бегство, трусость?»
Тени караулили в углах.
«Поэтому? Ну уж, нет!.. Или все-таки поэтому? Но ведь можно позвонить сейчас. Очень просто, поехать на переговорную и позвонить».
Эта простая мысль обрадовала. Он стал поспешно собираться.
«Ну, конечно же, надо позвонить, немедленно!»
Замятин сорвал с вешалки плащ и, одеваясь на ходу, сбежал по лестнице.
Дождь шел нехотя, окончательно устав за день. Замятин прошел на автобусную остановку, чтоб ехать в центр.