Я резко натянула поводья, останавливая рысящего жеребца. Рыжик обиженно заржал, зарываясь ногами в рыжую, мерзко чавкающую грязь. Липкие комья из-под лап полетели в сторону Девиса и обляпали ноги вороного камелуса, концы белоснежной гривы и полу черного плаща лорда. Позлорадствовать толком не получилось, так душила меня долго сдерживаемая ярость.
— Вот что я скажу, милн Девис, — ожидая пока он обернется, я сверлила брюнетистый затылок, с которого сполз капюшон. — Вы можете сколько угодно отправляться на скотобойню, в которую ваш повелитель-сатрап превратил охоту. Но с меня хватит идиотизма вашего забытого богами мирка. Я возвращаюсь в город. Сами ломитесь через кусты, изображая охотников и жертв. На это я не подписывалась. Я устала от игры, которую вы ведете, от идиотских и опасных ситуаций в которые попадаю по вашей милости. Мне надоело понимать, не понимая, и решать, не решая… Не хочу быть вашей марионеткой, куклой на нитках, которые вы дергаете в свое удовольствие. Играйте дальше без меня, интриган дворцовый!
Пока я изливала гнев на голову вельможи, герцог легко спрыгнул с камелуса, по щиколотки увязнув в жидкой каше из песка и глины. Вороной, оставшись без седока, тут же потянулся к бурым листикам, сиротливо трепыхавшимся на ветках ближнего куста. Не замечая, что полы роскошного плаща собирают грязь, безопасник приблизился ко мне. Рыжик испуганно фыркнул и, опасливо покосившись на брюнета, попятился назад к раскисшему тракту, с которого недавно свернул. Решительно перехватив повод, мужчина остановил бегство трусливого жеребца, ласково похлопав по шее.
— Вам напомнить пункты в контракте, что вы подписали? — без тени злости спросил герцог. — Вы не можете уехать, не закончив работу, милена.
— Вас она вполне удовлетворила, — напомнила ему наш недавний разговор о Тирэль.
Спокойствие Девиса откровенно пугало. Ранее, в глупейших ситуациях он вспыхивал спичкой, но теперь, в по-настоящему опасной ситуации проявлял не хладнокровие, а полное равнодушие к моей жизни. Такое отношение вызывало гнев, ярость и обиду.
Горько сознавать, что я так мало для него значу. Всего лишь расходная пешка в его игре. В том, что он затеял свою игру против рода Зарат, я уже не сомневалась. Как и в том, что ему по силам ее выиграть. Вот только какой ценой? Ценой смерти таких как я и Тирэль? За себя стало обидно.
Закусила губу, чтобы не разреветься. Стоя в грязи, глядя снизу вверх, герцог умудрялся выглядеть величественно и подавлять. Мысль вырвать повод и сбежать появилась и тут же рассеялась. Рыжик стоял как вкопанный, повинуясь властной руке.
— И меня, и императора вы вполне удовлетворили, — нехорошо усмехнулся Девис, подчеркивая двусмысленность фразы. — Но контракт магический, на вашу беду. Только его выполнение аннулирует препятствие на выезд из Зарат. Другими словами, мир вас не отпустит, милена, пока вы не найдете всех убийц обоих императоров.
Что! Может, их было как у Цезаря несколько десятков! Я что всех должна ловить?! Вот же гад!
— Это ловушка, — сжала в кулаки руки так, что затрещал тонкий хлыст, — вы специально все подстроили, герцог. Пусть так. Пусть я всю оставшуюся жизнь буду искать убийц императоров, но сегодня рисковать жизнью не собираюсь. Пустите повод, я возвращаюсь.
— Среди приглашенных будет убийца, — спокойно произнес брюнет, выкладывая припрятанный на такой случай козырь, поглаживая Рыжика по гриве. — Разве вы не хотите поскорее его поймать? Или я вам так мил, что согласны век искать убийцу под моим началом, лишь бы не разлучаться?
Он играл со мной, как кот с мышкой, нагло провоцируя и выводя из равновесия. Вторгся в мое пространство, говорил двусмысленности.
— Откуда вы знаете… про убийцу? — сощурилась, едва сдерживаясь, чтобы не хлестнуть по красивому, нагло ухмыляющемуся лицу.
— Увы, Юлия, ответа не будет. Сегодня пятый день, не четвертый, — его улыбка стала шире, когда послышался треск разламывающегося на две части хлыста.
Мои нервы не выдержали неприкрытой издевки и торжества, я не сдержалась, сорвав злость на дорогой и красивой вещи. Глянув на хлыст, заметила, что концы пальцев сияют сиреневым.
Так и до выброса магии недалеко. Может и к лучшему. Испепелить к Триединому виновника всего этого бреда!
— Годарийский, вы… вы… глаза бы мои вас не видели… никогда! — в бессильной ярости замахнулась на мужчину остатками хлыста.
Герцог уклонился, вырвал бесполезные палки из рук, пальцами быстро ударил под оба колена Рыжику. Камелус смешно крякнул и упал на колени, разбрызгивая грязь. От резкого движения, я покачнулась, чувствуя, что теряю равновесие и сползаю, заваливаясь на бок, и через мгновение буду валяться в грязной каше под ногами герцога. Девис успел схватить под руку, удерживая в седле. Теперь наши глаза были на одном уровне. Он смотрел спокойно, немного насмешливо. Уголок рта чуть дернулся в предполагаемой улыбке. Улыбке победителя.
Опять его мерзкие игры!
— Ненавижу, — успела прошипеть в лицо, прежде чем сильная рука перехватила затылок и жесткие, ледяные губы накрыли поцелуем.
Я уперлась ладонью в грудь, пытаясь оттолкнуть мерзавца. С таким же успехом можно было попытаться сдвинуть каменный утес. Губы терзали мои, на грани боли. Руки сжали стальной хваткой, не давая вырваться.
Ярость затопила мозг, пальцы рук прошило болью. Герцога отбросило на несколько шагов от меня. На концах моих пальцев сияли сиреневые искры. Брюнет едва удержался на ногах. В глазах полыхало настоящее синее пламя. Рыжик отмер, вскочил на ноги и рванул по направлению к лесу. Я едва успела схватить повод и натянуть. Всегда пугливая и послушная животина замедлилась, неестественно вывернула голову и предупреждающе клацнула зубами рядом с моей рукой. Я ойкнула, одергивая руку от взбесившегося жеребца. Камелус рванул в чащу, словно за ним гналась стая волков. Мокрые ветки деревьев больно хлестнули по лицу. Мне пришлось припасть к шее, чтобы не свалиться. Шум от перепуганного камелуса, проламывающего себе через подлесок путь, заглушил крики герцога. Жеребец пер напролом, умудряясь не снижать скорости. Сжавшись от страха, сменившего ярость, я молилась, чтобы он не свалился вместе со мной в пропасть, незаживающей раной протянувшуюся через весь лес. На голову и плечи дождем сыпалась старая хвоя и ветки. Царапины, оставленные тонкими прутьями, горели. Истерзанные губы саднило. Неожиданно что-то алое рвануло наперерез нам.
Огонь?! Пожар в лесу?!
Рыжик вильнул в сторону, пытаясь уйти от столкновения, и застыл на месте у края глубокого оврага. Комья грязно-желтой глины и камни осыпались вниз, когда жеребец пугливо попятился. Рыжие бока от быстрого бега ходили ходуном. По инерции меня качнуло вперед, и я еще крепче вцепилась в гриву. В голове шумело, сердце пойманной птицей трепыхалось в груди. Послышалось ржание. Рыжик тихо заржал и всхрапнул, отвечая на приветствие другого камелуса. Еще тяжело дыша после бешеной скачки, медленно поднялась, пытаясь разжать сведенные судорогой пальцы. Вдоль обрыва неторопливо ехала всадница в алом с золотым шитьем плаще на белоснежном камелусе. Тонкая стройная фигурка уверенно держалась в седле. Глубокий капюшон скрывал лицо. Всадница рисковала, выбирая путь по тропе. На узкой опасно размокшей от дождей дорожке, идущей вдоль оврага, едва бы разминулось два человека, ее камелус ступал в опасной близости к краю. Рыжик беспокойно месил лапами листву, косился на прибывших, вернув прежнюю трусливость. Понимая, что рискую, ждала незнакомку, надеясь на лучшее. Скинула капюшон, надеясь, что всадница последует моему примеру. Оказавшись в незнакомом месте, ожидала попутчицу, чтобы вместе присоединиться к императорской охоте. Возможно, она тоже заблудилась и ищет дорогу. Девушка подъехала вплотную, перегородив мне путь назад.